Первая мировая война безусловно существенно повлияла на экономическое устройство и хозяйственную
жизнь государств-участников, в том числе Российской империи. С первых дней этого глобального военного противостояния царское правительство работало над решением вопросов о способах привлечения средств для военных расходов и дальнейший курс государственной финансовой политики.
Вместе с усилением налогообложения и эмиссией бумажных денег одним из основных методов мобилизации государственных доходов стали государственные займы. Это система денежных отношений, возникающих в связи с привлечением государством на добровольных началах для временного использования свободных средств юридических и физических лиц на условиях возвратности и платности. В Российской империи во время Первой мировой войны царским правительством было реализовано шесть внутренних государственных займов, направленных на финансирование военных нужд на общую сумму 8 млрд руб. номинальной стоимости. Две из них были 5%, при подписной цене 94 за 100, всего на 1 млрд руб .; одна — 5,5% по 99 по 100 — на 1 млрд руб. и три — 5,5% по 95 за 100 — на 6 млрд руб. Первые два займа были выпущены на 49 лет, третья — на 81 год, четвертая, пятая и шестая — на 10 лет.
Первый заем была осуществлена в октябре 1914 Преимущественно она была ориентирована на привлечение средств акционерных коммерческих банков. В целом ее реализацию можно считать успешной — казна получила 466 млн руб. Однако власти так и не удалось с помощью этого займа сократить объемы бумажно-денежной массы, находящейся в обращении.
Увеличение расходов на войну побудило царское правительство к выпуску второй военной займа в феврале 1915 Хотя по объемам эмиссии, процентной ставке и срокам погашения она была аналогичной предыдущей, с ее реализацией возникли определенные трудности. Покрытие займа все больше начинало зависеть от результатов прямой подписки на облигации, чем от оборотных капиталов коммерческих банков.
Третью государственный заем был выпущен в апреле 1915 Сумму эмиссии был увеличен до 1 млрд руб., А процентная ставка — до 5,5% годовых. Официально заем был рассчитан на 81 год, однако правительство гарантировало погашение всех облигаций, заявленных к оплате в мае 1921 Таким образом, заем пытались сделать «привлекательной» для крупных предпринимателей.
Особенностью четвертой военной займа (октябрь 1915) было привлечение к подписке на облигации широких слоев населения. Впервые в реализации займа приняли участие сберегательные кассы и учреждения мелкого кредита. Также было проведено достаточно активную пропагандистскую кампанию. Несмотря на эти меры, правительству не удалось достичь поставленной цели. Заем не был полностью реализована в установленные сроки.
Выпуску пятой займа на 2 млрд руб. в феврале 1916, которая получила полуофициальное название «Заем Победы», предшествовала массовая кампания по ее популяризации среди населения, особенно среди крестьянства. К пропаганде и агитации активно включились Святейший Синод и либеральная интеллигенция.
Последняя заем царскому правительству Российской империи на 3 млрд руб. была реализована в октябре 1916 Она стала самой массовой за весь период войны. Только через сберегательные кассы на облигации подписались 358 тыс. Человек. Однако, несмотря на расширение социального круга подписантов, доля крупных предпринимателей в нем уменьшилось. В результате реальные поступления от займа были значительно меньше, чем ожидалось. К тому же, на реализацию займов 1916 постоянно влияло ухудшение экономической ситуации в стране. Все это привело к тому, что в феврале 1917 емкость денежного рынка в отношении государственных займов оказалась полностью исчерпанной.
Условия всех военных займов были фактически одинаковыми, за исключением процентной ставки, номинала облигаций и срока их погашения. Так, облигации выпускались на предъявителя и именные. Правила перехода последних от одного лица к другому, а также обмен на предъявительские и наоборот определялись министром финансов. Прибыль от займа навсегда освобождался от налогообложения. Выплата процентов по облигациям предусмотрена дважды в год. Владельцам облигаций предоставлено право использовать эти ценные бумаги под залог для выполнения казенных подрядов и поставок и обеспечения акцизных и таможенных платежей. По срокам погашения займов, наблюдается тенденция перехода от долгосрочных к краткосрочным (10 лет). Кроме того, при выпуске первых трех займов по правительством было предусмотрено право на конверсию, то есть изменение начальных условий государственного займа.
Все займы реализовывались через публичную подписку на облигации в конторах и отделениях Государственного банка, казначейства и других кредитных учреждениях, определенных министерством финансов. В частности, начиная с четвертого займа, к этому процессу присоединились сберегательные кассы, городские общественные банки, общества взаимного кредита, другие учреждения мелкого кредита.
Перечень коммерческих банков и частных банкирских учреждений, которые имели право размещать облигации, фактически в течение 19141916 гг. Оставался постоянным. В него входило от 24 до 30 банков и 5-7 банкирских контор. Среди них были только три учреждения, основанные в украинских губерниях — Киевский частный коммерческий банк (займы 1914-1916 гг.), Одесский учетную банк и банкирская контора «М. Ашкенази »в Одессе (займа 1916).
В общем, несмотря на то, что фактически царское правительство получил от военных внутренних займов только 7529 млн руб., Остальные были ему выгодны. Во-первых, они уменьшали негативные последствия эмиссии кредитных билетов и в определенной степени способствовали стабилизации денежного рынка, а во-вторых — были источником наличных средств.
Источник
Одним из основ советской пропаганды о царской России (и разносчиков это инфекции в интернете) является постулат о том, что проклятый царизм в конец разорил и обанкротил Россию в «империалистической» войне (по поводу империалистических войн — интересно хоть один советский может сравнить чем советско-финская отличается к примеру от русско-японской? Где империалистическая, а где нет? И это к тому же что в японскую мы потеряли в два раза меньше солдат). Отвлекся..
Так вот — советское представление о царской России простое — нищая и отсталая страна, которую довел до края царь-самодур. Рассмотрим сегодня один аспект — экономику и конкретно госдолг страны, в особенности в сравнении с другими странами.
По данным профессора Сидорова в «Финансовое положение России в годы Первой мировой войны» (советский профессор, 1960 год, к слову).
График роста промышленного производства. Leonid Borodkin, Paul Gregory, «Russia’s Industrial Growth In the First Stage of Industrialisation (1880s-1913)
В то время миром правили эти G8:
по данным книги Ниала Фергюсона Pity of War
Итак, перед Первой мировой бюджет нашей империи был вторым в мире по величине и уступал только Германии. В 1913 году расходы составляли 3382,9 млн. рублей, а доходы – 3431,1 млн. рублей. И при этом рост бюджета Российской Империи развивался самыми высокими темпами. За 1900-1913 годы его объем удвоился, а за 1890-1913 годы вырос в четыре раза.
Объем военных расходов у нас был наибольшим в мире, не намного больше Германии. Но при этом доля расходов в бюджете была не настолько высокой, она находилась на среднем уровне среди великих держав.
Сравнивать исторические данные ВВП можно только приблизительно, и при этом эти данные могут носить идеологический подтекст в отечественном варианте, но все же примерно можно представить положение среди Великих держав перед войной.
В этой таблице указаны данные о гос-долгах 8 великих держав перед войной
Государственный долг России на 1914 год составил 8824,5 млн. рублей и удвоился по сравнению с 1887 годом. Но при этом объем долга к национальному продукту снизился с 65% до 47% к 1914 году — бремя долга для экономики было не таким сильным.
Вопреки советской пропаганде Российская империя совершенно не погрязла в долгах — уровень расходов бюджета на обслуживание долга был значительно ниже в сравнении с другими Великими державами. К тому же, не стоит путать «государственный долг» и «внешний долг», и приравнивать их. На зарубежные займы приходилось 49,4% внешних займов — преимущественно это были облигации, купленные иностранными гражданами. 18,9% от долга приходилось на целевые займы для развития железных дорог. При этом с 1910 года не проводилось внешних займов до войны.
Основным источником финансовых ресурсов был внутренний финансовый рынок — который бурно развивался — на внутреннем рынке были размещены ценные бумаги на сумму 6,7 млрд. рублей, на внешнем — 3,2 млрд.
В монографии А.Л.Сидорова «Финансовое положение России в годы Первой мировой войны» он характеризует российские финансы: «Накануне мировой войны правительство имело бездефицитный бюджет, большие запасы золота в Государственном банке, золотую валюту, свободный фонд в заграничных банках, накопленный за последние годы». Само собой, далее советский профессор делает вывод о гниении самодержавия. Но как говорится цифры не лгут — прогресс России в те годы был налицо.
Здесь мы видим, что в среднем доходы российского бюджета в годы ПМВ покрывали более 30% его расходов. В других державах дефицит бюджета был больше, в особенности по сравнению с Германией.
С 1 августа 1914 года по 28 февраля 1917 года Российская империя израсходовала на ведение войны 10,4 млрд. долларов США, а Германия – по 31 марта 1917 года – 10,8 млрд. долларов США. В 1915 году Германия тратила на войну заметно больше, чем Россия. Однако в 1916 – начале 1917 года финансовое преимущество перешло к России не только по общему объему бюджетных расходов, но и по расходам собственно на ведение войны. Соответственно, у России становилось больше возможностей для приобретения материальных средств ведения войны, для ликвидации того отставания от противника, которое имелось в 1915 году.
И если тяжелый 1915 год имел в бюджете свое финансовое отражение, то финансовые итоги 1916 года позволяют достаточно оптимистически оценивать ситуацию, которая складывалась для Российской империи накануне февральской «революции».
Даже без России Антанта одержала победу в войне. Полноценное участие Русской императорской армии в кампании 1917 года, к которой она подошла вооруженной и оснащенной лучше, чем когда-либо прежде, позволило бы значительно приблизить победу. В начале 1917 года для этого были все материальные предпосылки – в том числе и в финансовой сфере.
Ну и последним штрихом к этой статье хочу заметить — Великобритания расплатилась по долгам за период Первой Мировой войны только в 2015 году.
Источник
За годы Первой мировой войны сначала царское, а потом Временное правительство настойчиво пытались привлечь к финансированию боевых действий широкие слои населения.
С осени 1914-го до лета 1917 года провели семь внутренних займов. Их результаты неизменно оказывались ниже изначальных расчетов, однако займы принесли в казну воюющего государства более 10 млрд руб., покрыв порядка 20–25% военных расходов.
Изначально такие займы внутри страны проводились по привычным довоенным методикам – облигации реализовывали коммерческие банки и сеть сберегательных касс Госбанка. Лишь к исходу 1915‑го верхи Российской империи стали осознавать, что прежние финансовые схемы не работают. Облигации займов охотно покупали капиталисты и зажиточные слои, т. е. считанные проценты населения. Десятки миллионов царских подданных попроще совсем не спешили менять на облигации припрятанные в кубышках рубли.
Менять отношение широких масс к военным займам решили массированной рекламой. Удивительно, но лишь четвертый с начала мировой войны внутренний заем официально назвали «военным». И только на тринадцатый месяц небывалого мирового конфликта государство впервые обратилось к подданным с разъяснением смысла и сути внутренних займов на нужды армии и обороны. Большим тиражом выпустили буклеты и агитационные брошюры «Что нужно знать о военном займе 1915 года».
Впервые в истории государственных финансов в России прибегли к наглядной агитации – на улицах крупных городов появились красочные плакаты «Патриотично и выгодно! Покупайте военный 5,5% заем». Автором этого плаката, призывавшего финансировать войну царя с Германией, был сын немки, латышский художник Рихард Зариньш. Примечательно, что после революции Зариньш станет автором первой почтовой марки Советской России и герба независимой Латвии.
К началу второго года войны рекламой военных займов озаботились два главнейших финансовых ведомства Российской империи – Минфин и Госбанк. Размах их агитационной кампании стал беспрецедентным. Только за февраль–март 1916 года по заказу Минфина для пропаганды очередного военного займа выпустили шесть брошюр общим тиражом более 3 млн экз. Распространением занимался Госбанк, его филиалы по стране получили приказ «немедленно снабдить достаточным количеством экземпляров все сберегательные кассы и учреждения мелкого кредита».
Однако рекламная кампания не ограничилась только печатным словом. Впервые в финансовой практике решили прибегнуть к совершенно новому тогда виду искусства – кинематографу. Минфин заказал у лучших отечественных киностудий той эпохи целую серию фильмов с характерными названиями: «На что государству нужны деньги», «Всё для войны», «Патриотическое дело», «Заветная кубышка». Для участия в съемках привлекли профессиональных актеров и популярных деятелей культуры. К сожалению, эти ленты не сохранились в киноархивах, но известно, что в одной из них снимался писатель Александр Куприн.
Заказанные Минфином киноленты с марта 1916‑го бесплатно показывали в кинотеатрах. Особым приказом МВД и Святейшего синода ввиду «исключительных целей» разрешалось их «повсеместное демонстрирование» даже тогда в последнюю неделю Великого поста.
Свой вклад в креатив на тему военных займов внесло и Временное правительство. Весной и летом 1917 года по его заказу не только сняли ряд «кинематографических пьес», но и наладили изготовление рекламных звукозаписей. Граммофонные пластинки голосом Керенского призывали народ поучаствовать рублем в «Займе свободы» ради «войны до победного конца».
Читать полностью (время чтения 2 минуты )
Источник
Когда в 1909 года через частное туристическое товарищество известной меценатки графине Бобринской (предшественника советских «Спутника» и «Интуриста») сначала в «ближнее» (автономная Финляндия, Швеция), а затем и в «дальнее» (Германия, Франция, Италия) зарубежье (на основе дарованных манифестом Николая Второго от 17 октября 1905 года свобод проживания и передвижения его подданных «всех званий и состояний» поехали с 50-процентной скидкой массовые организованные группы «безлошадной» провинциальной интеллигенции (земские учителя, врачи, фельдшеры, статистики и т. д. , то есть, все те 40-рублёвые сельские интеллигенты, которые за свой «кошт» не могли бы купить билет до Парижа – 80 зол. руб. в оба конца), они с удивлением обнаружили: русскую ассигнацию без проблем меняют в любом банке Берлина, Вены, Рима или Парижа, а что касается «рыжиков» (золотых николаевских монет по 5 и 10 руб.), то в мелких лавках их охотно берут и без обмена на местные деньги, и даже в два-три раза выше официального биржевого курса ( 1 зол. руб. в начале 20 века равнялся 2,667 фр.).
Знали бы эти российские туристы, в массе своей пылко осуждавшие «проклятый царизм» и составившие в Феврале 1917 года лидирующую прослойку «революционной демократии» в провинции, кто обеспечил им такое уважение к русскому рублю за границей?
А обеспечили эту стабильность, комфортабельное и интересное путешествие три «царских сатрапа», три министра финансов с 1881 по 1903 годы – профессор Харьковского университета экономист Н.Х. Бунге; основоположник теории автоматического регулирования академик И.А. Вышеградский и бывший билетный кассир с дипломом Одесского университета, затем начальник службы частной Юго-Западной ж. д. математик Сергей Юльевич Витте.
Кратко суть их денежной реформы состояла в переводе с традиционного для 18 — 19 веков серебряного паритета бумажного рубля (ассигнации) на паритет золотой. Для этого необходимо было сначала накопить необходимый золотой резерв, чем и занялись Бунге и Вышеградский.
Внутренних источников было три:
— увеличение государственной золотодобычи на Урале и в Сибири (рекордная цифра была достигнута в 1914 году – 66521,7 кг; для сравнения — в Советской России в 1920 году – всего 1738,4 кг; в 1993 году в РФ – при неизмеримо возросших по сравнению с 1914 годом технических возможностях – всего 132144 кг; в 1996 году – и того меньше – 120000кг)
— резкое увеличение экспорта сельхозпродукции (зерна, масла, мяса, мёда, молочных изделий и т.д.)
— введение госмонополии на водку и табак и значительное повышение цен и налогов (акцизов) на них, учитывая, что тогдашней нормой потребления и учёта было ведро водки (к 1914 году акциз на ведро водки давал 1млрд. зол. руб. из всего госбюджета империи в 3,5млрд.)
С 1881 по 1894 годы шло накопление золотых резервов – при Бунге в 1886 году они поднялись до 367 млн. зол. руб., при Вышеградском к 1892 году – 642 млн. и, наконец, Витте (при 895 млн.) в 1894 году начал свою знаменитую «золотую реформу» — обмен старых бумажных ассигнаций на новые, «золотые», т. е. приравненные к золотому паритету.
К 1897 году введение «золотого рубля» (в любом отделении Госбанка Российской Империи «старые» бумажные деньги один к одному менялись на «новые», а те – при желании любого владельца – на золотые чеканные «пятёрки» и «десятки») было завершено. И к 1900 году «старые» деньги окончательно выкуплены государством. Из «старых» в обращении осталась только мелкая серебряная и медная разменная монета.
В итоге за неполные 30 лет. С 1886 по 1914 годы золотой запас России вырос более чем в пять (!) раз и являлся самым крупным в Европе, превышая сумму в 1 млрд. 695 млн. зол. руб.
Укрепление золотой стабильности рубля открыло ещё одну возможность пополнения казны – на этот раз иностранной валютой. Речь шла о золотых французских франках (напомню – за золотой рубль давали два золотых франка 67 сантимов), которые с 1887 года рекой потекли в Россию в обмен на русские внешние займы во Франции: с 1887 года по 1891 , по 4 млн., т. е. за пять лет – сразу 20 млн. зол. фр.
Что это за «золотой дождь» и почему французы, при всей их известной скупости, пачками начали скупать русские ценные бумаги не только государственных (скажем, «железнодорожного займа» 1880 года – шесть выпусков облигаций), но и частных (например, «Общества Московско-Ярославско-Архангельской ж. д.», 1897 года) российских компаний?
Ещё по рекомендации профессора Бунге царь лично в 1888 году отправился в Париж (формально на открытие Всемирной промышленной выставки) и сразу занял у французских банкиров 8 млрд. зол. фр. на «железнодорожное строительство» в России. Но занял – в этом было принципиальное отличие от всех предыдущих последующих займов России (СССР) – не под честное слово царя (президента), а под русское «залоговое золото», которое доставили во Францию и положили на депозит (в залог) как гарантию займов во франках.
С тех пор Россия и при царях, и при «временных», и при Колчаке стала применять эту практику (в СНГ эту «царскую» традицию сегодня продолжают в своих внешнеэкономических связях с Западом и Востоком (Япония, Турция, Иран) Казахстан, Узбекистан и Туркменистан), что накануне Октябрьского переворота приведёт к тому, что 2/3 золотого запаса (на 2 млрд. 503 млн. зол. руб.) на 1 октября 1917 года окажется за границей, преимущественно в Англии, Франции, США и Японии.
Конечно, свою благоприятную роль как для обычных (семь в 1880 – 1896 годах), так и «железнодорожных» (три только в 1888 – 1894годах) займов сыграла международная конъюнктура. Ведь вначале русские самодержцы ориентировались на Германию, монархический режим, который больше импонировал их политическим вкусам. И даже первый «железнодорожный» заём 1880 года Россия вначале размещала не во Франции, а в Германии – и деньги у немцев есть, и техника посильней, чем у французов. Но канцлер Отто фон Бисмарк оказался, как и Наполеон, по меткому замечанию проф. А. З. Манфреда, «гениально ограниченным» человеком. Он не сумел преодолеть «крымского синдрома» — Россия навсегда осталась лично для него (также, как и для Фридриха Энгельса) «жандармом Европы», и он не хотел её финансового и технологического усиления.
И хотя в Берлин ещё раньше, чем в Париж, завезли «залоговое золото», политика оказалась сильней экономики: как по команде, германская пресса подняла крик – и золото де это «поддельное», и Россия – «без порток, но в шляпе», и 4% — это «липа», и т. д. В итоге русские «железнодорожные» акции никто покупать не стал и они пошли на берлинской бирже ценных бумаг «с молотка» за 70% номинала.
В те времена это был гигантский всеевропейский финансовый скандал, надолго поссоривший Германию и Россию. Спасая лицо, Александр Второй приказал срочно перевести «залоговое золото» из Берлина в Париж и туда же отправить остатки русских ценных бумаг.
А французам всё это было на руку. Франко-германские противоречия обострялись и в колониях, и в Европе. Во французском обществе зрели настроения реванша за отторжение в 1871 году «французского Крыма» — Эльзаса и Лотарингии, а тут – готовый военный союзник сам просится в Париж, да ещё «залоговое золото» везёт из Берлина!!!
Мудрено ли, что когда новый молодой русский царь Николай Второй с супругой прибыл в октябре 1896 году в Париж, ему был устроен такой приём на улицах французской столицы, какой даже Н. С. Хрущёв не устраивал своим космонавтам на улицах Москвы.
Тщетно социалисты и антимилитаристы Жюль Гед и Жан Жорес били тревогу по поводу «сближения свободы с абсолютизмом», а всемирно известный писатель Анатоль Франс предостерегал: «Пусть имеющий уши да услышит: мы предупреждаем – наших граждан ждёт гнусное будущее, если они готовы и далее одалживать деньги русскому правительству, когда и после этих займов оно может убивать, вешать, уничтожать по своему усмотрению и игнорировать любое стремление к свободе и цивилизации на всём пространстве своей огромной и несчастной империи».
Увы, великий писатель, наверное, запамятовал, что у французского обывателя сердце слева, а бумажник справа. Да и как можно было великому гуманисту, но наивному в политике писателю тогда догадаться, что крупнейшая за всю историю франко-русских отношений финансовая афёра 1880 – 1914 годов по перекачке сбережений мелких французских держателей акций «русских займов» в Россию имела мощнейшее, как бы сказали в советское время, идеологически-финансовое прикрытие.
Почти вся парижская печать (крупнейшая «Фигаро», выходящая и поныне, «Тан» — её с 1944 года сменила «Монд», «Пти Журналь», «Эко де Пари», «Пти париезьен», «Орор» и ещё два десятка газет и журналов) не говоря уже о провинциальной — «Депеш ди Миди» (Тулуза), «Марсельеза» (Марсель), «Свобода» (Лимож) и десятки других, не минуя и партийные издания («Радикал» — орган правящей с 1901 года партии радикалов и радикал-социалистов, из которой вышли «тигр Франции» Жорж Клемансо, активный сторонник дипломатического признания СССР в 1924 году. Эдуард Эррио и десятки других видных политиков довоенной и межвоенной Франции), профсоюзных (еженедельник «Синдикат») и даже всемирно известное телеграфное агенство «Гавас» (ныне его сменило «Франс пресс») – все они были КУПЛЕНЫ императорским российским посольством в Париже, действовавшим через некоего Артура Рафаловича, официального представителя (агента) Министерства финансов России в Париже в 1894 – 1917 годах.
О размерах подкупа говорит одна цифра – только за три месяца (сентябрь, октябрь и ноябрь) 1904 года на подкуп прессы, депутатов и сенаторов было истрачено 3 млн. 345 тыс. 600 зол. фр.!!!
Образчиком камуфляжа шкурных интересов под прикрытием рассуждений о «великой политике» была, например, заказная статья в «Фигаро» 7 октября 1891 года: «Патриотизм и правильно понятый интерес французских сберкасс идут рука об руку и уже привели к окошечкам этих касс такое число держателей ценных русских бумаг, какое приходит туда только в часы всеобщего энтузиазма… Это – проявление спонтанных эмоций масс и одновременно сочетание великолепной финансовой операции с политическим актом высокой дипломатии» (1891 год – начало формирования франко-русского военного союза против Германии).
Вся это афёра с подкупом не только продажных журналистов, но и депутатов (Луи Дрейфус) и даже сенаторов от партии радикал-социалистов (Першо, владелец партийного органа «Радикал» всплыла в начале 20-х годов, когда большевики пришли к власти и обнаружили в архиве МИД России сверхсекретную переписку Рафаловича и тогдашнего царского посла во Франции (1909 – 1916) А. П. Извольского с министрами иностранных дел В. Н. Ламсдорфом и С. А. Сазоновым и финансов С. Ю. Витте и В. Н. Коковцевым.
Большевики на все сто использовали эти разоблачительные документы – в 1918 – 1920 годах как моральное обоснование не платить по «царским долгам».
К 1900 году облигации «русских займов» расхватывали, как в России горячие пирожки на морозе – их скупило уже более 10 млн. мелких (одна-три облигации) держателей. Люди продавали дома, участки земли, фамильные ценности и… покупали «царскую бумагу». Особенно прельщал ловкий ход петербургских финансистов – они первыми (теперь-то в Европе и США это стало нормой) предложили покупать «русские займы» на детей и молодожёнов. Ещё бы – процент по таким «детским» бумагам достигал 10 и даже 14!!! Да за такой процент какой-нибудь Дюпон мать родную заложит, и ни каким Жоресом или Анатолем Франсом никуда не пойдёт: подумаешь, в России Столыпин крестьян-бунтовщиков вещает, а на реке Лене рабочих расстреливают? Это их внутреннее дело, мы в их «разборки» не вмешиваемся, нам процент подавай.
В начале 20-го века во Франции появился целый слой рантье, «стригущих купоны» от русских займов. И то сказать – к 1910 году продажа облигаций «русских займов» дала гигантскую сумму в 30 млрд. зол. фр., 21 млрд. из которых перекочевали в Россию. На Парижской бирже в тот же год из трёх иностранных облигаций одна обязательно была русской.
Показателем стабильности и высокой доходности русских ценных бумаг стала их скупка не только мелкими рантье, но, что было очень важным для инвестиционной политики России, их покупка крупными заграничными банками. Если в 1900 году этот процесс только начинался, то к 1917 году доля иностранных акционеров-держателей ценных бумаг русских банков достигла 1/3 (34%), причём конкурентами здесь выступали французские (47%) и германские (35%) банки.
Даже к 1998 году, когда со дня краха этой системы «стрижки купонов» прошло почти 80 лет, пять французских обществ держателей ценных бумаг насчитывают 500 тыс. членов и требуют вернуть их деньги (с учётом инфляции и процентов) на фантастическую сумму в 140 млрд. зол. фр.
Источник
