Займ свободы в сша

Внутренний военный заем, получивший название «Заем Свободы», был выпущен Временным правительством вскоре после прихода к власти, 27 марта 1917 года. Среди министров были большие энтузиасты проведения займа.
Когда прогрессистско-кадетские лидеры рвались к власти, они надеялись на быстрое получение заграничных, прежде всего — американских кредитов. Но в реальности это оказалось не так просто и радужно, поэтому и пришлось обратиться к идее крупного внутреннего заема. Он должен был стать средством «вложения избыточных капиталов» и предотвратить эмиссию.

Министр финансов М.И. Терещенко поставил вопрос о займе на заседании Временного правительства 5 марта и, заручившись поддержкой коллег, стал «обрабатывать» финансовые и деловые круги. Выражая надежду, «что в новой России хозяйственно-финансовая жизнь пышно расцветет», Терещенко призывал банкиров сделать займ в глазах широких народных масс символом свободы. По настоянию Терещенко, слово «военный» из всех документов, связанных с займом исключили.
Банкиры воспринимали агитацию министра финансов сдержанно и советовали ограничиться 3-миллиардной суммой займа, которую министр считал заниженной. Позже ему удалось увеличить планируемый размер заема до 5 млрд (хотя эту сумму так и не собрали).

Ставшая практически официальным органом Временного правительства кадетская «Речь» писала в те дни: «Необходимо прибегнуть к большому всероссийскому займу нового правительства у свободного русского народа… И мы глубоко верим, что момент для такого займа пришел, надо смело им воспользоваться»

Когда решение о займе было принято, развернулась беспрецедентная рекламная кампания нового начинания. Лидеры Временного правительства обратились к населению страны с патетическим обращением:
«К вам, граждене свободной России, к тем из вас, кому дорого будущее нашей Родины, обращаем мы наш горячий призыв.
Сильный враг глубоко вторгся в наши пределы, грозит сломить нас и вернуть к старому, ныне мертвому, строю. Только напряжение всех наших сил может дать нам желанную победу. Нужна затрата многих миллиардов, чтобы завершить строение свободной России на началах РАВЕНСТВА и ПРАВДЫ.
Не жертвы требует от нас Родина, а исполнения долга»…
(полностью читать здесь: https://leb.nlr.ru/edoc/440816/Заем-свободы-воззвание-Временного-правительства)

Лучшие художники создавали агитационные плакаты.

Плакат работы Бориса Кустодиева

В агитационной газете «Во имя свободы», призывавшей участвовать в заеме, были напечатаны патриотические стихи Ахматовой, Есенина, Северянина, Хлебникова и др. известных поэтов.

Отношение к заему усугубило раскол среди социал-демократов. Меньшевики, и прежде всего плехановская группа «Единство», заем поддержали.
«Российский пролетариат по своему материальному положению не может, разумеется, обеспечить денежный успех займа. Но он может и должен обеспечить ему моральное сочувствие и содействие населения, — призывала меньшевистская печать. — Пусть новый заем найдет широкую дорогу в народные массы. Обновленная Россия должна собрать все силы и средства, чтобы нашествие реакционной армии Вильгельма и государственный финансовый кризис не погубили нарождающуюся российскую республику».
Большевики же использовали заем для антиправительственной агитации: «Не свободу, а дальнейшее закрепощение принесет этот заем народу, — писала «Правда» 10 марта. — Он даст возможность буржуазии продолжать кровавую бойню, затеянную во славу капитала. Ни одной копейки не дал пролетариат добровольно на это дело, не даст и в настоящее время, но тем сильнее поднимет свой мощный голос за немедленное прекращение войны».
Однако, пролетариат не оправдал надежд — газеты постоянно сообщали о патриотическом отношении рабочих к заему. Рабочие промышленных предприятий Севастополя решили приобрести облигации на сумму однодневного заработка и отослать из Керенскому на нужды фронта. Рабочие московских мануфактур Решетникова и Ко постановили ежемесячно отчислять 15% заработка на заем. Сбор средств на покупку облигаций организованно провели рабочие петроградской фабрики «Русская цветопись». Одесские металлисты, потратив на облигации 15 тыс. рублей из больничной кассы, заявили: «раз буржуазия уклоняется от исполнения долга, рабочие отдадут на алтарь родины последние крохи»…
«Нас изолировал вопрос о займе — вот что привело нас к изоляции. Вот в каком вопросе мы оказались в меньшинстве», — заявил Ленин на Апрельской конференции.

В День «Заема Свободы» был проведен большой митинг-концерт в Мариинском театре с участием представителей творческой интеллигенции, членов Государственной Думы, общественных деятелей. Энтузиазм народа описывала газета «День» (26 мая 1917 года): «Тянулись тысячи рук с кредитками, с драгоценностями, с обручальными кольцами. Военные снимали с себя знаки отличия, простые женщины, возвращаясь из «хвостов», отдавали хлеб, сахар и прочее, добытое с таким трудом. Многое сейчас же продавалось с аукциона за неслыханные цены». В этот день подписка на заем в Петрограде достигла 75 млн руб. (В целом по стране в мае подписка на заем составляла в среднем около 20 млн руб. в день).
«Дни Заема» проводились в Петрограде и Москве регулярно один-два раза в месяц. С июня они переросли в «двухдневки», а затем в «трехдневки». Их результаты с каждым разом снижалась, хотя власти и «революционная демократия» проявляли изобретательность, стараясь поддержать интерес граждан к займу. В Петрограде 26—28 июля на «трехдневке» предлагались миниатюрные гипсовые бюсты «рыцаря революции» — Керенского, сбор от продажи которых шел, естественно, в фонд «Займа Свободы». Последний раз «трехдневки» прошли одновременно в обеих столицах 30 сентября — 2 октября. По сообщениям печати, подписка в эти дни составила в Петрограде — 35 млн руб., в Москве — 20 миллионов.

Облигации были выпущены нескольких номиналов, причем каждый номинал имел свой цвет: 20 рублей – желтый, 40 рублей – светло-коричневый, 50 рублей – зеленый, 100 рублей – коричневый, 500 рублей – голубой, 1000 рублей – красный, 5000 рублей – серый, 10000 рублей – оранжевый, 25000 рублей – сиреневый. Все облигации были выполнены черной печатью и имели на лицевой стороне изображение здания Государственной думы. На оборотной стороне были подробно расписаны условия займа.

Погашение облигаций заема обещалось тиражами в течение 49 лет. начиная с 1922 года.
Однако, заем, который планировался как средство борьбы с эмиссией, не привел к финансовой стабилизации. Напротив, именно для «нужд заема» Временное правительство решило провести … эмиссию и включить в сентябре 1917 года печатный станок, начав выпуск печально знаменитых керенок, полагая что это снизит «денежный голод» в провинции и будет способствовать «демократизации подписки на заем»…
И страна рухнула в финансовый кризис…

В 1918 году в российском казначействе не осталось наличности. Хотя часть большевиков считала, что деньги следует отменить совсем, переходный период нужно было как-то пережить. На территории бывшей Российской Империи появились тысячи видов различных денежных суррогатов, ходивших параллельно с кредитными билетами, выпущенными ранее.

Алексей Алексеев

Печатать, печатать и печатать

К моменту прихода к власти большевиков разновидностей денежных знаков в России существовало не так уж много. В обращении находились привычные царские банкноты, выпущенные до революции, они же романовки, они же николаевки. Они ценились населением выше всего. Кроме них, использовались выпущенные Временным правительством банкноты номиналом 250 и 1000 руб. (думки) и отпечатанные неразрезанными листами по 40 купюр на каждом, похожие на марки банкноты достоинством 20 и 40 руб. (керенки).

На 1 января 1914 года в обращении находилось кредитных билетов на сумму 1633 млн руб., на 1 января 1917 года — 9103 млн руб. Денежная масса увеличилась почти в шесть раз. К моменту Февральской революции рубль на внутреннем рынке обесценился в четыре раза. По сравнению с тем, что произошло дальше, это были еще цветочки.

Временное правительство за восемь месяцев своего существования выпустило в обращение бумажных денег на сумму около 9,5 млрд руб. Спасти страну от катастрофы с помощью печатного станка не удалось. Разве что отсрочить эту катастрофу.

Последний министр финансов Временного правительства Михаил Бернацкий впоследствии говорил, что, если бы не керенки, октябрьская революция была бы сентябрьской.

Керенками люди предпочитали расплачиваться, а царские банкноты хранить, так что последние ценились выше.

Большевики, придя к власти, стали печатать деньги (те же николаевки, думки и керенки) еще быстрее, чем их предшественники. В начале 1918 года в обращении было уже 26,133 млрд руб. И все равно ощущалась нехватка денежных знаков. Нечем было платить зарплаты, выдавать вклады и денежные переводы. Особенно тяжелая ситуация была в провинции.

Воскресшие облигации

Первой официальной квазивалютой новой советской власти стали облигации «Займа свободы». Заем был проведен Временным правительством через несколько дней после Февральской революции. Население призвали поддержать революцию и свободу материально. Авторы идеи займа планировали возвращать деньги держателям облигаций в течение более чем полувека — аж до 1971 года. Сумма подписки на заем составила чуть более 4 млрд руб. Число подписчиков превысило 900 тыс. человек.

Декретом Совнаркома от 29 декабря 1917 года платежи по купонам ценных бумаг «временно» приостанавливались, все сделки с ценными бумагами запрещались. Облигации «Займа свободы», как нераспроданные, так и находившиеся на руках у населения, превратились в ничего не стоящие бумажки.

Но уже через полтора месяца Совнарком проделал обратную операцию, издав 16 февраля 1918 года декрет «О выпуске в обращение облигаций «Займа свободы» в качестве денежных знаков». Облигации достоинством до 100 руб. приравнивались к кредитным билетам. Тем, кто откажется принимать облигации вместо денег, грозил суд «по всей строгости революционных законов». Купоны по-прежнему не оплачивались, их полагалось отрезать от облигации.

Еще до официального разрешения из Москвы появились свои денежные суррогаты в Екатеринбурге, Воронеже, Астрахани. Постепенно процесс выпуска местных «денег» охватил всю страну. Ранее отрезанные от облигаций «Займа свободы» купоны тоже стали деньгами. В деньги превращались другие государственные бумаги, выведенные из обращения. Выпускались и новые денежные суррогаты.

По разным оценкам, в первые годы советской власти на территории бывшей Российской Империи одновременно находилось в обращении от 2180 до примерно 20 тыс. видов различных бумажных денежных знаков. Население, по большей части безграмотное, разумеется, путалось в этой денежной неразберихе. Каждому приходилось решать для себя, что считать деньгами и как оценивать их стоимость.

Шелк, вино, опий

Собственные квазиденьги выпускали местные власти любого уровня, организации, предприятия, церковные структуры, частные лица. Деньгами считались боны Дальсовнаркома и чеки Зейской республики, кредитные знаки Камчатского совнархоза, рубли Акционерного общества белорецких заводов, Бийского горуездного исполкома и Бийского общества поощрения коннозаводства, Союза кредитных и ссудно-сберегательных товариществ, Забайкальского горного потребительского кооператива. В Батуме были денежные знаки, выпущенные местным казначейством, но правление греческой общины при церкви Святого Николая решило выпустить собственные деньги.

В Дагестане и Терской области одновременно имели хождение бакинские боны, деньги Терской Народной Республики, боны Главного командования Вооруженными силами Юга России, ростовские, Северо-Кавказской Советской Республики, Владикавказского банка, Владикавказской железной дороги, Грозненского казначейства, азербайджанские деньги. Не считая царских банкнот и керенок, конечно. Осенью 1919 года был создан Северо-Кавказский эмират. Собственные деньги эмирата изготавливались путем наложения на сторублевки Терской Республики перстневой печати эмира Узуна Хаджи с текстом: «Слуга бедных Узун Хаир Хаджи Хан». Потом стали штемпелеваться денежные знаки Краевого исполнительного комитета Советов Северного Кавказа, настоящие и фальшивые. И наконец, в ауле Ведено появилось собственное клише для печатания денег. Бумага использовалась разных сортов, в том числе из школьных тетрадей в линейку. В ауле Дарго чеканились монеты эмирата.

Дензнаки Якутского товарищества розничной торговли были изготовлены из винных этикеток: мадера — 1 руб., кагор — 10 руб., портвейн — 25 руб.

В архиве Максима Горького хранятся дензнаки, выпущенные Якутским товариществом розничной торговли и подписанные его руководителем Алексеем Семеновым, который впоследствии стал министром финансов Якутии. Деньги эти были изготовлены из винных этикеток. Мадера — 1 руб., кагор — 10 руб., опорто (портвейн) — 25 руб.

В Хивинском ханстве в октябре 1918 года (1337 году хиджры) начали печатать деньги на шелке. Они имели номинал в 200, 250, 500, 1000 и 2500 тингов. После провозглашения в 1920 году Хорезмской Народной Советской Республики выпуск «шелковок» был продолжен местным Советом народных назиров, но номиналы были уже не в тингах, а в рублях.

Но экзотичнее всего, пожалуй, были дензнаки, выпущенные Госбанком города Верного (Алма-Ата). Из-за отсутствия золота эти деньги были обеспечены хранившимися в подвале банка четырьмя с половиной тоннами опиума. На банкнотах отпечатали соответствующую надпись: «Кредитные билеты обеспечиваются опием, хранящимся в Государственном банке, и всем достоянием области Семиречья».

Большевики идут ва-банк

Пока на местах придумывали, чем заменить отсутствующие дензнаки, центральная власть разрабатывала способы отъема денег у богатых слоев населения и планы ликвидации денежного обращения в принципе.

Один из десяти знаменитых «Апрельских тезисов» Ленина (программы действий большевиков в случае прихода к власти) звучал так: «Банковская реформа — слияние всех банков страны в один общенациональный банк, подконтрольный Советам рабочих депутатов».

Здание Госбанка было занято революционными моряками в первый же день октябрьского переворота. Днем новая власть потребовала у банка денег и получила от его руководства отказ. Большинство служащих банковской и финансовой сферы саботировали правительство большевиков.

20 ноября (7 декабря) была устроена показательная акция. Председатель полкового комитета Волынского полка Хохряков вспоминал об этом так: «Это был, пожалуй, последний яркий эпизод в жизни Волынского полка, а если не считать разгона Учредительного собрания, и в жизни всего петроградского гарнизона в Октябрьские дни. Совету Народных Комиссаров нужны средства. Чиновничество Государственного банка не дает денег. Их нужно взять. Части гарнизона должны через два-три часа с музыкою войти в Государственный банк и продемонстрировать, что сила войск на стороне Советов. Собрание закончилось в 11 часов 40 минут утра. В час дня войсковые части стали подходить к банку… В Государственный банк прибыли делегации: Всероссийского Совета Крестьянских Депутатов, Союза Союзов, Союза служащих и рабочих банка, члены Петроградской Городской думы, представители отдельных партий, и т. д. и т. д… все они решительно протестовали против «дневного грабежа», «взлома народного сундука» и т. д.».

В тот раз деньги получить не удалось. Оказалось, что в суматохе мандат забыли дать на подпись Ленину.

Пока шла борьба с банкирами-саботажниками, Ленин писал тезисы к закону о национализации банков. Согласно его проекту, все «лица богатых классов» под угрозой ареста обязаны держать на текущем счету в банке все деньги, получая 100-150 руб. в неделю на личное потребление.

Захват частных банков прошел в Москве и Петрограде 27-28 (14-15) декабря 1917 года. Вооруженные отряды красноармейцев занимали банки и отбирали у членов правления ключи от касс и хранилищ. До провинции захват банков добрался в январе 1918 года.

В декабре 1917 года в результате слияния Государственного банка Российской Империи с национализированными частными коммерческими банками был создан Народный банк РСФСР.

Норма получения частными лицами денег с банковских счетов составила в начале 1918 года 500 руб. в месяц, в апреле того же года повышена до 750 руб. в месяц плюс 150 руб. на каждого неработоспособного члена семьи, но в сумме не больше 1500 руб. В августе были повышены и эти нормы — 1000 руб. в месяц на главу семьи, по 250 руб. на каждого иждивенца, максимум — 2000 руб. На получение денег требовалась справка от домового комитета.

Сдавайте золото, сдавайте валюту

На 1 января 1914 года в обращении находилось золотых монет на сумму 494,2 млн руб., серебряных — на сумму 123 млн руб.

За четыре дня до объявления войны Германии, 27 июля 1914 года, Государственная дума приняла закон, запрещающий обмен кредитных билетов на золотые монеты. Но было уже поздно. Предусмотрительные жители Российской Империи уже дружно сложили золото и серебро в кубышки. В казну вернулась только десятая часть золотых монет. 436 млн золотых рублей остались у населения на руках.

Советское руководство, едва придя к власти, занялось тем, чтобы изъять все золото и серебро у «буржуев», в том числе монеты из драгоценных металлов. Первой ласточкой был декрет ВЦИК о ревизии стальных ящиков в банках от 27 (14) декабря 1917 года. Согласно декрету, владельцы банковских сейфов должны были явиться в банк в трехдневный срок с ключами, иначе сейфы будут вскрыты без них. Бумажные деньги из сейфа требовалось переложить на текущий счет. Золото в монетах и слитках конфисковалось и передавалось в общегосударственный золотой фонд.

12 января 1918 года Высший Совет Народного Хозяйства РСФСР установил государственную монополию торговли золотом и платиной. Все, кто владел золотыми изделиями, обязаны были сдать все сверх нормы в 16 золотников (68,25 г). Или «представить равное по весу количество золота российской или иностранной золотой монетой». Сдав монеты, владелец получал разрешение на владение предметом.

Согласно декрету СНК от 22 июля 1918 года «О спекуляции», виновным в «не разрешенных законом сбыте, скупке или хранении платины, или серебра, или золота в сыром виде, в слитках или в монете» грозили лишение свободы на срок не ниже десяти лет и конфискация всего имущества. Такая же кара предусматривалась за операции с иностранной валютой.

3 октября 1918 года вышло постановление Наркомата по финансовым делам «О регулировании сделок в иностранной валюте и вывозе денежных сумм за границу и в оккупированные местности». Это постановление «доводит до сведения лиц и учреждений, у которых может оказаться в наличности иностранная валюта, приобретенная или полученная ими каким-либо путем», что в течение двух недель эта валюта должна быть сдана в Народный банк по установленному государством курсу.

13 июля 1920 года вышло постановление СНК «Об изъятии благородных металлов, денег и разных ценностей», по которому безвозмездно и «независимо от количества» изымались золото и платина в любом виде, в том числе в монетах.

Согласно декрету СНК от 3 января 1921 года, подлежали конфискации у частных лиц «платиновые, золотые и серебряные монеты, независимо от количества таковых».

В апреле 1922 года произошла либерализация валютного законодательства. По подсчетам Наркомата финансов, к этому моменту у населения осталось золотых монет на общую сумму около 200 млн руб.

Время мотыльков

В 1919 году советское правительство начало выпускать собственные деньги — государственные кредитные билеты с датой «1918» и подписью главного комиссара Народного банка РСФСР Георгия Пятакова. В народе эти деньги прозвали пятаковками. Их также называли ленинками или пензенками (по месту изготовления).

В том же 1919 году появились совзнаки (или расчетные знаки, слово «денежный» намеренно не использовалось, ведь деньги должны быть отменены!). У них были номиналы от 1 до 10 000 руб. В 1921 году была выпущена вторая серия совзнаков с номиналами от 3 до 100 000 руб.

В народе совзнаки иногда называли «мотыльками» — за небольшой размер купюр низшего номинала и за малюсенькую покупательную способность.

Народ сочинял частушки о потерявших цену деньгах:

Под окошком плачет нищий,

Подала советской тыщей.

Кинул тыщу на песок,

Просит хлебушка кусок.

Залетаю раз в буфет

(ни копейки денег нет).

Разменяйте десять миллионов!

Курсы золота поднялись

По причине нэпа.

В Петрограде на Сенной

Три лимона репа.

«Лимон» — это миллион. Это жаргонное слово появилось вовсе не в девяностые годы прошлого века.

«Выгоднее продать старые штаны…»

Как в условиях полного кавардака с деньгами выживало население? На этот счет есть мемуарные свидетельства. Баронесса Мария Дмитриевна Врангель (мать барона Врангеля, главнокомандующего Вооруженными силами Юга России) вспоминала: «Сперва я состояла эмиссаром с жалованьем 950 руб. в месяц, затем меня превратили в научного сотрудника. Я получала сперва 4 тыс., позже — 6 тыс., и наконец, как хранителю музея, мне было назначено 18 тыс. в месяц, да беда-то в том, что «пайка» пресловутого в нашем учреждении не полагалось. Жизнь безумно дорожала не по дням, а по часам…

Цены все лезли и лезли — 1 фунт отвратительного казенного хлеба на рынке продавался в то время за 400-500 руб. (теперь, говорят, уже 4 тыс. руб.), говядина 1700 руб., яйцо одно 400 руб., масло 12 тыс., сахар 10 тыс., соль 350 руб., крупа пшено 180 руб. фунт, коробка спичек 80 руб., керосин 1 фунт — 800 руб., свечка 500 руб., сапоги 150 тыс. руб., галоши 20 тыс. руб., чулки пара 6 тыс. руб., иголка и та стоила 100 руб., катушка ниток 500 руб.

…Ежедневно на ужин один и тот же картофель (стоил в то время один фунт — 6 штук — 250 руб.), ела с солью, а в дни кутежа с редькой и луком. После «ужина» чинила свое тряпье, по субботам мыла пол, в воскресенье стирала. Это было для меня самое мучительное — полоскать белье примороженными больными руками, адовая мука, а не стирать самой было невозможно. Белье брали только с нашим мылом, стоило оно 5 тыс. фунт, да за стирку рубашки 150 руб., простыни 200 р., полотенца 50 руб., и т. д.».

Зинаида Гиппиус, «Черная книжка», записи за июнь 1919 года: «Дмитрий (Мережковский) сидит до истощения, целыми днями, корректируя глупые, малограмотные переводы глупых романов для «Всемирной Литературы». Платят 300 ленинок с громадного листа (ремингтон на счет переводчика), а за корректуру — 100 ленинок. Дмитрий сидит над этими корректурами днем, а я по ночам. Над каким-то французским романом, переведенным голодной барышней, 14 ночей просидела. На копеечку эту (за 14 ночей я получила около тысячи ленинок, полдня жизни) не раскутишься. Выгоднее продать старые штаны… Лупорожий А-в с нашего двора, праздный ражий детина из шоферов… купил наше пианино за 7 т. ленинок, самовар новый за тысячу и за 7 т. мой парижский мех — жене…

Рынки опять разогнали и запечатали. Из казны дается на день 1/8 хлеба. Муку ржаную обещали нам принести тайком — 200 р. фунт…

Во дворе у нас женится милиционер. Венчаться поехал в карете. Для пира привезли 40 бутылок вина, а вино еще месяца два тому назад стоило за бутылку рублей 25. Сколько же оно стоит теперь, когда оно запрещено и его можно доставать только тайком?»

Екатерина Олицкая, «Мои воспоминания»: «…Сколько я должна заплатить за чулки и туфли? — спросила я с сомнением. Я думала — хватит ли моего месячного заработка. Получала я тогда триста или четыреста тысяч в месяц».

Программа финансового самоубийства

Пункт 15 программы Российской коммунистической партии (большевиков), принятой на ее VIII съезде в марте 1919 года, гласил: «В первое время перехода от капитализма к коммунизму, пока еще не организовано полностью коммунистическое производство и распределение продуктов, уничтожение денег представляется невозможным. При таком положении буржуазные элементы населения продолжают использовать остающиеся в частной собственности денежные знаки в целях спекуляции, наживы и ограбления трудящихся. Опираясь на национализацию банков, РКП стремится к проведению ряда мер, расширяющих область безденежного расчета и подготовляющих уничтожение денег: обязательное держание денег в Народном банке; введение бюджетных книжек, замена денег чеками, краткосрочными билетами на право получения продуктов и т. п.».

В деревне — продразверстка. В городе — полная национализация предприятий. Ликвидация свободной торговли, замена ее распределением по карточкам. Товарообмен между предприятиями. Оказание населению бесплатных услуг — коммунальных, почтово-телеграфных, транспортных. Принудительный труд для всех. Казалось бы, в такой системе деньги действительно не нужны. Но денежных знаков становилось все больше, цены все выше, уровень жизни все ниже.

В 1918 году уровень инфляции в Советской России составил 597,5%, в 1919 году — 1375,6%. Декретом Совнаркома от 15 мая 1919 года была санкционирована эмиссия «в пределах действительной потребности хозяйства в денежных знаках». То есть можно было напечатать любое количество денег.

В 1921 году цены в десятки тысяч раз превосходили дореволюционные, уровень пресловутого 1913 года. В 1921 году появились банкноты-«обязательства» номиналом 10 млн руб.

По ситуации на 1 января 1919 года количество денег в обращении составляло, по разным данным, от 55 млрд до 61 млрд руб. К концу 1922 года — два квадриллиона. Квадриллион пишется так: 1 000 000 000 000 000.

Поставленная в программе РКП(б) задача по уничтожению денег была в каком-то смысле выполнена. Денежная система страны была разрушена. Советской власти опять нужны были деньги, только настоящие, не «мотыльки», не ничего не стоящие «лимоны». Ради спасения страны пришлось пожертвовать идеологией. В 1921 году был объявлен нэп. В 1922 году в РСФСР появились первые настоящие деньги — червонец.