Mutuum является сравнительно поздней формой договора займа. Довольно распространенным в науке римского права является взгляд, что в древнейшем римском праве для этой цели пользовались сначала — формальной сделкой nexum, а затем — стипуляцией.
Сделка nexum сложилась в древнейшую эпоху римской жизни, еще до законов XII таблиц. Законы XII таблиц упоминают об этой форме договоров наряду с манципацией (см. п. 196): cum nexum faciet mancipiumque, uti lingua nuncupassit, ita ius esto — при совершении nexum и манципации, что будет сказано в торжественной речи, называвшейся nuncupatio, то и получит юридическое значение.
Ряд авторов понимает nexum как заложничество или самозакабаление должника для обеспечения платежа долга. Недостаточная полнота и ясность источников не позволяет сделать бесспорный вывод о происхождении и значении nexum. Nexum представляет собой сделку, совершавшуюся в форме особого обряда, с помощью куска меди и весов (gestum, или negotium per aes et libram). В более отдаленную эпоху, когда еще не было чеканной монеты, gestum per aes et libram имело, так сказать прямой и непосредственный характер: libripens, весодержатель, в присутствии пяти свидетелей взвешивал слиток меди и определял, следовательно, какую ценность передавал кредитор должнику; потом, в особой торжественной форме (nuncupatio) кредитор объявлял должника (получившего слиток) обязанным к платежу. В более позднее время, когда вошла в употребление чеканная монета, gestum per aes et libram превратился в простой обряд, заканчивавшийся попрежнему торжественной формулой, посредством которой устанавливалось обязательство уплатить определенную денежную сумму.
В этой формуле указывалась передаваемая сумма, возвратить которую обязывается должник, и всякие дополнительные оговорки, какие стороны желали включить в свой договор. В числе таких дополнительных оговорок нередко практиковалось соглашение о процентах, которые сами собой при займе не предполагались, хотя фактически применялись очень широко, как это доказывается мероприятиями, направленными на борьбу, с злоупотреблениями на почве взимания процентов (так, был определен законом наивысший размер процентов; для ростовщиков — feneratores, взимавших проценты свыше дозволенного размера, был установлен штраф в четверном размере, in quadruplum). Обрядовая сторона, вообще говоря, была тождественна, как при манципации, так и при nexum, и различие заключалось в произносимой торжественной формуле, nuncupatio.
Формула nexum в точности до нас не дошла, но приблизительно она восстанавливается в таком виде: «Quod ego tibi mille asses hoc acre aeneaque libra do, eas tu mihi post annum dare damnas esto» («1000 ассов, которые я даю тебе в этой торжественной форме с помощью меди и весов, ты повинен через год мне вернуть»).
Если должнику удавалось своевременно исполнить обязательство, совершался противоположный акт (contrarius actus) для его погашения: совершался опять обряд per aes et libram с произнесением обратной формулы. Гай в своих Институциях дает ее нам в следующем виде:
Quod ego tibi tot milibus condemnatus sum, me eo nomine a te solvo liberoque hoc aere aeneaque libra. Hanc tibi libram, primam postremamque expendo secundum legem publicam (Гай. 3.174). — Мой долг тебе на столько-то тысяч я тебе плачу и освобождаюсь от обязательства в отношении тебя этим обрядом с помощью меди и весов. Плачу тебе всю сумму полностью в соответствии с законами государства.
Обязательство, возникавшее из формальной сделки nexum, отличалось особенно суровыми последствиями.
Впрочем, вопрос о последствиях nexum вызывает споры в науке. Именно, более старая точка зрения сводится к тому, что кредитор по сделке nexum, не получивший своевременно платежа от должника, имел право без суда произвести взыскание своего долга путем manus iniectio pro iudicato, наложения руки, как будто было судебное решение, хотя фактически его не было: таким образом, с этой точки зрения nexum отличалось исполнительной силой, подобно судебному решению. Наоборот, ряд авторитетных романистов утверждает, что исполнительная сила nexum не может быть доказана источниками, а следовательно, не может считаться научно обоснованной.
Спорными являются и конкретные меры взыскания, применявшиеся к неисправному должнику из nexum. По господствующему взгляду такой должник (если он в течение 30 льготных дней не мог расплатиться с кредитором) попадал во власть кредитора. Кредитор мог наложить на него руку (manum iniccre) и вновь привести на суд магистрата. Если должник все же не мог расплатиться, и никто не выступал в качестве поручителя за него (vindex), кредитор имел право увести его к себе, держать в оковах в течение 60 дней, за это время выводить в три торговых дня на рынок. Если никто не выкупал должника, кредитор мог продать его в рабство trans Tiberim и даже убить; а если неудовлетворенных кредиторов было несколько, то, судя по рассказам римских писателей о содержании законов XII таблиц, они могли даже рассечь должника на части («Ast si plures erunt rei, tertiis nundinis parties secanto: si plus minusve secuerunt se fraude esto. Si volent, abs Tiberim peregre venum danto»). Трудно сказать, нужно ли понимать это выражение буквально, или как фигуральное. Характерно отсутствие каких-либо указаний в юридических источниках или в исторических сочинениях на то, что этот закон когда-нибудь фактически применялся.
Если даже, действительно, фактического рассечения должника на куски и не практиковалось, все же меры взысканий долга из nexum (заключение должника в кандалы, продажа в рабство) являются жестокими. Эта жестокость взыскания по nexum всегда обращала на себя внимание исследователей римского права, нередко пытавшихся объяснить последствия nexum волею самого должника, как бы совершавшего в этой сделке самопродажу или самозаклад (причем некоторые авторы объясняют это тем, что заимодавец требовал от заемщика известных гарантий возврата занятой суммы, а должник, не имевший в своем распоряжении имущества, мог заложить только себя самого).
Другие исследователи усматривали в данном случае отголосок древнейшей эпохи самоуправства и частной мести, причем со стороны должника опять-таки имел место самозаклад или самозакабаление. Это последнее объяснение, быть может, не лишено значения для обоснования конкретных форм взыскания, но самый принцип подчинения должника властной воле кредитора коренится в более глубоких причинах, как-то: классовое соотношение сил, условия социально-хозяйственной жизни, общий культурный и моральный «уровень.
Кредиторы в массе принадлежали к наиболее сильным, экономически и социально, группам римского населения. В силу этой основной причины бедный люд, нуждавшийся в деньгах и вынужденный прибегать к сделкам займа, оказывался во власти усмотрения кредиторов. А при общей грубости нравов классовая мощь кредиторов и выливалась в формы непосредственной расправы с неаккуратным должником. Классовый характер nexum наглядно отражается в нередких жалобах плебеев, т.е. именно той части населения, которой особенно часто приходилось испытывать на себе всю тяжесть положения nexi или obaerati.
Nexum, бесспорно, являлся мощным средством закабаления плебейских масс. Невыносимое положение, в которое попадали должники, вызывало даже волнения среди беднейшего населения, которое находилось постоянно под угрозой, не расплатившись по займу, оказаться закованным в кандалы и продаваемым trans Tiberim. имский историк Ливий рассказывает, что одно из подобного рода волнений побудило изменить положение. Это было в четвертом веке до нашей эры (326 г.), когда был издан закон Петелия (lex Poetelia), запретивший заковывать должников (кроме тех, которые попали к кредитору вследствие преступления, например, вор, захваченный на месте). Закон Петелия отменил право кредитора убивать должника или продавать его trans Tiberim.
Если nexum предыдущей эпохи возбуждает споры относительно того, присуща ли была этой сделке исполнительная сила, т.е. была ли возможна manus iniectio без суда, pro iudicato, то после закона Петелия об исполнительной силе nexum не могло быть и речи. Кредитор теперь во всяком случае должен был доказать свое требование перед судом, получить iudicatum, судебное решение, и только на его основании обращать взыскание на должника, притом не на личность должника, а на его имущество, bona.
Источник
Нексум являлся формализованным договором древнейшего права, служившим для установления примитивных кредитных отношений. При нексуме, заключенном в форме per aes et libram, кредиторы выдавали денежный или натуральный кредит должникам с тем, чтобы последние в отведенный срок выполнили эту или какую-либо другую обещанную престацию. (408) Престация должника не должна была быть эквивалентной престации кредитора. В нункупации нексума должник мог обязаться выплатить больше взятого у кредитора. В связи с тем фактом, что в Риме было развито ростовщичество, договоренность о возмещении при нексуме была обычным делом, а возмещение могло быть очень высоким.
Соответственно, нексум являлся онерозным договором для должника и входил в группу односторонних договоров (contractus unilateralis).
В связи с тем, что нексум являлся односторонним договором, на его основании кредиторы получали права, в то время как должники имели только одни обязанности. Основным правом кредитора являлось право требовать от должника выплаты взятого долга, точнее выплаты того, что кредитор дал должнику, как и выплаты обговоренного возмещения. Должник, который исправно и вовремя не выплачивал весь долг, приговаривался к т. н. персональной экзекуции: попадал в долговое рабство вместе с членами семьи, разумеется, в долговое рабство к кредитору. Кредитор был правомочен такого должника продать в рабство trans Tiberim, убить или удерживать как раба в собственном доме.
Так как договор о нексуме и долговое рабство, как следствие невыполненного нексума, приводили к серьезным бунтам должников, lex Poetelis от 326 года до н. э. отменил нексум как источник обязательственных отношений и как источник долгового рабства из-за невыполнения взятых обязательств. (409)
Еще по теме § 225. Nexum:
- Статья 225. Ненадлежащее исполнение обязанностей по охране оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств
Комментарий к статье 225 - Статья 225. Содержание определения суда
- Статья 225.11. Дела о защите прав и законных интересов группы лиц
- Статья 225.5. Примирение сторон корпоративных споров
- Статья 225.15. Замена лица, обратившегося в защиту прав и законных интересов группы лиц
- Статья 225.1. Дела по корпоративным спорам
- Стаття 225. Обман покупців та замовників
- Статья 225.9. Особенности обжалования определений ар-битражного суда по корпоративным спорам
- Статья 225.17. Решение арбитражного суда по делу о за-щите прав и законных интересов группы лиц
- Статья 225.6. Обеспечительные меры арбитражного суда по корпоративным спорам
- Статья 225.2. Порядок рассмотрения дел по корпоратив-ным спорам
- Статья 225. Бесхозяйные вещи
- Статья 225. Обвинительный акт
- Статья 225. Обвинительный акт
- Стаття 225. Особливості оподаткування алкогольних напоїв
—
Административное, финансовое, информационное право —
Гражданское, предпринимательское, семейное, международное частное право —
Конституционное, муниципальное право —
Природоресурсное, аграрное, экологическое право —
Таможенное, налоговое, медицинское право —
Теория и история права и государства —
Трудовое право —
Уголовное, уголовно-процессуальное право —
Источник
Вербальный контракт (contractae verbis) — договор, устанавливающий обязательственные отношения словами, т. е. договор, приобретающий обязывающую силу с момента произнесения определенных фраз.
Виды вербальных контрактов:
1) стипуляция — устный договор, заключенный посредством вопроса будущего кредитора и совпадающего с этим вопросом ответа со стороны лица, соглашающегося быть должником по обязательствам. Это словесная формула, в которой лицо, которому задается вопрос, отвечает, что он сделает то, о чем его спросили:
— spondes? spondeo — обещаешь? обещаю;
— dabis? dabo — даешь? даю (дашь? дам);
— facies? faciam — сделаешь? сделаю. Стипуляция порождала толькоодностороннее обязательство, т. е. одной стороне по договору принадлежало только право, а другой — только обязанность.
Для установления обязательств стипуляция требовала определенной формы. Но и по содержанию вытекающие из нее обязательства рассматривались формально. Должник был обязан исполнить лишь то, что буквально вытекало из вопроса и ответа. Формальный характер стипуляции проявлялся в том, что ее действие ограничивалось только непосредственно участвовавшими в ней сторонами. Нельзя было возложить по стипуляции обязательство на третье лицо, которое не участвовало в ее заключении. При стипуляции кредитор был вправе требовать с должника только сумму долга и не мог потребовать ни процентов, ни убытков, вызванных неисполнением должником своего обязательства.
Обязательство из стипуляции носило абстрактный характер. Для доказательства долга достаточно было доказать сам факт заключения стипуляции.
Для того чтобы обеспечить доказательство факта заключения стипуляции, составлялся письменный акт, удостоверяющий обязательство, который назывался cautio. Основание не входило в число ни существенных, ни случайных элементов стипуляции, что отличало данный договор от иных договоров, которые при отсутствии основания не приобретали юридической силы.
Стипуляция могла быть сложной, если на стороне кредитора или на стороне должника присутствовала множественность лиц:
— корреальное обязательство — на стороне кредитора в обязательстве участвовали другие лица в качестве самостоятельных кредиторов. Несколько кредиторов задавали по очереди должнику одинаковый вопрос, а он давал один общий ответ;
— солидарное обязательство — на стороне должника в обязательстве участвовали другие лица в качестве самостоятельных должников. Кредитор предлагал каждому из нескольких должников один и тот же вопрос, одному за другим без перерыва. Должники после этого вопроса отвечали одинаково по очереди;
— стипуляция с дополнительным должником (adstipulatio) — при заключении стипуляции между кредитором и должником принимал участие добавочный кредитор, который стипулировал то же самое, что и основной кредитор. Платеж, совершенный адстипулятору, был действителен в той мере, как и платеж основному кредитору;
— стипуляция с поручительством за должника (adpromissio) — договор, по которому третье лицо в целях обеспечения требований кредитора принимало на себя ответственность по обязательству главного должника;
2) обещание предоставить приданое;
3) клятвенное обещание услуг вольноотпущенником своему патрону.
МАНЦИПАЦИЯ (лат. mancipatio, от manus — рука + captare — захватывать, завладевать; англ. mancipation) — в римском праве форма приобретения власти над вещами и людьми, торжественный договор покупки. Обряд совершался путем отвешивания специальным лицом кусков меди, заменявшей в древности монету и представлявшей покупную цену, и перехода продаваемой вещи в обладание покупателя в присутствии 5 свидетелей: приобретатель брал в руку предмет договора или клал на него руку и произносил торжественную фразу: «Я утверждаю, что этот предмет мой по квиритскому праву, он куплен за эту медь, взвешенную на этих весах», ударял куском меди по весам и передавал медь отчуждателю, который принимал ее.
НЕКСУМ (лат. nexum) – в древнейшем римском праве (по Двенадцати таблиц законам) долговое обязательство под залог личной свободы, т.е. самозаклад должника. По истечении законной просрочки платежа кредитор был вправе арестовать должника и заключить его в свою домовую (долговую) тюрьму. Три раза в течение месяца, в базарные дни, кредитор обязывался выводить должника на рынок в надежде, что кто-нибудь (родные, близкие или посторонние) выкупит его из неволи, уплатив долг. Н. был отменен в 326 г. до н.э.
Стипуляция (лат. stipulatio — выспрашивание) — в римском праве — формальный, абстрактный, устный контракт, устанавливающий обязательство. Стипуляция заключалась посредством установленной словесной формулы, по которой спрошенный отвечает, что даст или сделает то, о чём его просили.
Стипуляция сначала, по всей вероятности, представляла собой индивидуализированную сделку, стоявшей рядом с формами nexum и mancipatio.
Литеральные контракты.
Литтеральный контракт (contractae litteres) — договор, который заключался в письменной форме.
Виды литтеральных контрактов: — древнеримские литтеральные контракты.
Возникали посредством внесения записи в приходно-расходную книгу, которая велась римскими гражданами. У кредитора запись велась в графе доходов, а у должника — в графе расходов. В конце периода подводился общий итог. То есть это договор, заключавшийся посредством записи в приходно-расходную книгу либо уже существовавшего долга данного должника, либо долга другого должника, переводимого на данного. Записи в книге кредитора известной суммы как уплаченной должнику соответствовала запись в книге должника той же суммы как полученной от кредитора — в этом выражалось их соглашение. Это все делалось на основании соответствующего соглашения сторон. Запись в расходной книге становилась доказательством долга только в том случае, если ей соответствовала запись в приходной книге должника. Иное основание имели те записи требований, которые назывались кассовыми, при которых обязательство было основано на передаче вещи, а не на письме, они имели силу, не иначе как если отсчитаны деньги; уплата же денег создавала реальное обязательство. Запись сама по себе не устанавливала долг, а лишь регистрировала его. Но если по какому-нибудь соглашению с должником долг регистрировался кредитором как уплаченный, а затем заносился в книгу расходов как денежный заем, то из этого вытекал литтеральный контракт. Обязательство посредством перезаписи долга происходило также и с переменной стороны в обязательстве. «Обязательство устанавливается в письменной форме, например посредством перезаписанных требований. Перезаписанное же требование возникает двумя способами: или от дела к лицу, или от лица к лицу. От дела к лицу перезапись производится, если, например, то, что ты будешь должен мне на основании купли, или найма, или договора товарищества, я запишу тебе в долг. От лица к лицу перезапись производится, если, например, то, что мне должен Тиций, я запишу в долг тебе, т. е. если Тиций делегирует тебя мне» (Гай). Обязательство по литтеральному контракту погашалось записью получения долга. Эта форма литтерального контракта уже не упоминалась в кодификации Юстиниана;
— литтеральные контракты императорской эпохи появились в связи с возникновением более простых и удобных форм записи долгов. В классический период литтеральный договор стал оформляться долговой распиской, что значительно облегчило порядок заключения такого договора. Если расписка излагалась от имени третьего лица (должника), то она именовалась синграфом (syngrapha). Синграф составлялся в присутствии свидетелей, которые подписывали его, в чью пользу он составлялся. Если расписка излагалась в первом лице и была подписана самим должником, тохирографом (chirographa). Расписка могла быть оспорена в течение 2 лет со дня ее выдачи. Не оспоренная в течение этого срока по безденежности долговая расписка получала безусловную доказательственную силу. Литтеральные контракты вышли из употребления к концу классической эпохи, когда они постепенно слились с письменной стипуляцией.
Рекомендуемые страницы:
Читайте также:
Источник