Война и деньги
Определяющую роль денежных средств в военном деле отметил ещё знаменитый римский полководец и политик Марк Лициний Красс — победитель восставшего Спартака. За прошедшие столетия значение экономики и финансов возросло многократно, в том числе и в военном строительстве — об этом писали не только военные теоретики, но и классики мирового коммунистического движения — К. Маркс и Ф. Энгельс, В.И. Ленин и И.В. Сталин.
В Советском Союзе товарно-денежные отношения продолжали существовать, и вопрос финансирования армии и флота никогда не терял своей актуальности.
Ведь количество денежных знаков в обращении было конечным, а любая единица продукции, будь то тяжёлый танк или пистолетный патрон, крейсер или обычная портянка, передавалась производителями заказчикам — Народному комиссариату обороны и Народному комиссариату военно-морского флота СССР — не за «спасибо», а за вполне реальные деньги, т.е. оплачивались в установленном порядке. К этому следует добавить денежное довольствие военнослужащих, необходимые пенсионные выплаты и прочее. Да, все эти средства проходили через госбюджет. Собственно, госбюджет и был основным источником финансирования военного ведомства.
С началом боевых действий, широкой переориентацией заводов и фабрик на выпуск продукции военного назначения, неизбежным изменением расходной части бюджета пришлось пересмотреть и внести изменения и в доходную часть. Так, были мобилизованы свободные финансовые ресурсы предприятий, были введены новые налоги — особый военный налог (первоначально — надбавка к подоходному налогу), налог на одиноких и бездетных граждан; доходы от введённой в 1944 году коммерческой торговли целиком относились на счёт Действующей армии.
Однако это были мероприятия, инициированные «сверху».
Инициатива «снизу». Фонд обороны
Даже не в первые дни — в первые же часы начавшейся войны стихийно возникло и приняло общегосударственные масштабы невиданное прежде явление: через систему гострудсберкасс и в отделения Госбанка люди жертвовали свои накопления на оборону Родины. На первый взгляд в этом не было ничего удивительного — в тяжёлую годину наши люди не жалели ничего для поддержки армии, без колебаний снимая с себя последнюю рубаху и нательный крест, лишь бы спасти Родину от супостата. Так было, когда гражданин Минин и князь Пожарский формировали народное ополчение, так было, когда громыхнула «гроза двенадцатого года»… Но в 1941 году с чисто административной точки зрения картина выглядела несколько иначе.
Дело в том, что уже 22 июня, явно опасаясь возможного развития панических настроений у населения и стремясь не допустить стремительного увеличения денежной наличности в обращении, ЦК ВКП(б) и Совет народных комиссаров СССР совместным постановлением ввели жёсткое регулирование выдач вкладов с личных счетов в сберегательных кассах. Одновременно были ограничены продажи облигаций государственного займа Третьей пятилетки (выпуска четвёртого года). Решения эти хоть и были строгими, но с государственной и финансовой точек зрения они были своевременными, правильными и абсолютно оправданными.
И вдруг на фоне этих мер, призванных защитить денежную систему страны, наметилось движение совершенно противоположное — люди не забирали свои деньги у государства, а, наоборот, стремились отдать ему.
В центральную прессу, в органы партийной и советской власти в первые же дни войны пошёл поток писем, авторы которых призывали создать особый Фонд обороны Родины — для сбора пожертвований.
Похоже, что власти сами не ожидали такого развития событий. Официальная реакция последовала только через пять недель после начала войны. 29 июля 1941 года в газете «Правда» № 208 (8616) появилось сообщение «Трудящиеся предлагают создать Фонд обороны». (Любопытно, что сообщение об этой инициативе, имевшей столь колоссальные последствия, было размещено отнюдь не на первой странице газеты, а лишь на третьей полосе, в левом верхнем углу). «Правда» писала: «Призыв нашего великого вождя товарища Сталина «организовать всестороннюю помощь Красной Армии» встретил широчайшие отклики в советском народе. Рабочие, колхозники, интеллигенция самоотверженным героическим трудом помогают фронту громить фашистские полчища. Одновременно советские патриоты изыскивают новые средства, которые содействовали бы победе над ненавистным врагом». И далее: «С первых же дней войны в редакцию «Правды» и в Наркомфин стали поступать сотни писем с предложением создать народный фонд обороны. Целые коллективы и отдельные граждане отчисляют однодневный заработок, вносят определённые суммы, облигации, золотые вещи, заявляя при этом, что готовы и впредь участвовать в расширении фонда обороны».
В этом сообщении «Правда» приводила выдержки из нескольких писем, называла имена советских патриотов, уже перечисливших средства на оборону страны. Практическая часть содержалась в последнем абзаце: «Деньги можно вносить в любые отделения Госбанка на счёт союзного бюджета по 40-му разделу».
Расходы и займы
Как бы то ни было, но добровольные пожертвования граждан являются всё-таки экстраординарным источником финансирования. Даже во время войны государству привычнее оперировать другими финансовыми инструментами, к числу которых относятся займы. И государственные займы сыграли свою важную роль в достижении Победы.
На годы реализации Третьего пятилетнего плана развития народного хозяйства (попросту — третьей пятилетки, которая началась в 1938 и должна была завершиться в 1942-м году) пришлось начало Второй мировой войны (1939 г.) и Великой Отечественной. В эти годы резко выросла численность личного состава Вооружённых сил СССР, соответственно возросли и расходы бюджета на оборону. За период с 1937 по 1940 гг. РККА и РККФ численно выросли в 5 раз. В первой половине 1941 г. в строю было уже более 4 млн 200 тыс. человек. Несмотря на промышленный рост и соответствующий рост госбюджета, содержать такую армию становилось всё труднее. В 1941 году военные расходы составили 8,9 млрд рублей, что значительно превышало запланированный объём средств. С началом войны нагрузка на Наркомат финансов значительно выросла — кроме всего прочего надлежало изыскивать средства для выплаты пенсий и пособий инвалидам войны и семьям погибших воинов. При этом через госбюджет по-прежнему финансировались система образования, академическая наука, медицина и культура. На всё нужны были деньги. Без займов обойтись было невозможно.
К началу войны Наркомфин формально завершил подписку на облигации Государственного Займа Третьей Пятилетки (выпуск четвёртого года). В бюджет было привлечено 10 млрд 530 млн рублей. Но трудящиеся выступили с просьбой продлить подписку. К 15 июля 1941 года было размещено облигаций ещё на 300 млн рублей.
Так мирный государственный заём стал займом военным. Изначально он выпускался на сумму 9 млрд 500 млн рублей. Собрано же по нему было 10 млрд 834 млн рублей — исключительно благодаря активности граждан.
Первый собственно военный заём был выпущен постановлением СНК СССР в апреле 1942 года. Он так и назывался: Государственный военный заём 1942 года. Выпускался он на сумму 10 млрд рублей, срок погашения — 20 лет.
Интересная деталь: стараниями партизан и активистов-подпольщиков подписка на заём осуществлялась и на временно оккупированной территории. Из захваченных врагом областей в бюджет страны поступали сотни тысяч рублей.
Военный заём 1942 года дал государству 13 млрд 186 млн рублей против запланированных 10 млрд.
4 июня 1943 года было принято постановление о выпуске Второго Государственного военного займа. На этот раз сумма выпуска составила 12 млрд рублей.
География проведения подписки на Второй военный заём расширилась за счёт освобождённых областей. В стране появились «стотысячники» — те, кто приобрёл облигации на сумму 100 тысяч рублей и более.
Всего по подписке на этот заём было собрано 20 млрд 843 млн рублей.
Третий государственный военный заём 1944 года был выпущен на сумму 25 млрд рублей и дал бюджету 28 млрд 963 млн рублей.
Постановление СНК СССР о выпуске Четвёртого военного займа было опубликовано 5 мая 1945 года. Уже пал Берлин, уже над куполом рейхстага несколько дней развевалось Красное Знамя Победы, но война ещё продолжалась и для окончательного разгрома противника ещё нужны были деньги. Последний военный заём размещался также на 25 млрд рублей и собрал 26 млрд 716 млн рублей.
Говоря о подписке на госзаймы времён войны, нельзя не упомянуть людей, о которых, к сожалению, вспоминают крайне редко, хотя и они внесли свой вклад в общую Победу — о военных финансистах. Сотрудники полевых учреждений Госбанка СССР (полевых касс, отделений, контор), финансовых отделов частей и соединений провели гигантскую работу по организации размещения облигаций госзаймов среди военнослужащих.
Они осуществляли подписку как в наличной, так и в безналичной форме, что было крайне важно для уменьшения объёма денежной наличности, находившейся в обращении. Известно, что в 1944-1945 годах военнослужащие РККА и РККФ приобрели облигаций госзаймов на 8 млрд 240 млн рублей.
Следует отметить также, что военные займы были выигрышными, т.е. их погашение и выплата дохода по облигациям предполагались тиражами (по два ежегодно) с выплатой выигрышей на сумму от 200 до 50.000 рублей. Не выигравшие облигации должны были погашаться по номиналу. Жизнь, правда, внесла в этот процесс определённые изменения, но это, что называется, совсем другая история.
Всего за годы Великой Отечественной войны было размещено госзаймов на общую сумму 81 млрд 500 млн рублей. По ним в бюджет страны поступило 100 млрд 541 млн рублей.
Лотереи Великой Отечественной
Любая война — это лотерея, в которой разыгрывается главный выигрыш — жизнь.
Удивительно, но в годы Великой Отечественной войны выпускались билеты денежно-вещевых лотерей — было проведено четыре лотереи. Собственно, с них и начинается история общесоюзных денежно-вещевых лотерей. И это тоже был вклад в Победу, т.к. вырученные от лотерей средства поступали в государственный бюджет.
В самом начале своего существования Советская власть отвергала идею проведения лотерей как пережиток буржуазного прошлого. Но большевики быстро пересмотрели свою точку зрения, справедливо разглядев в лотерее мощный финансовый инструмент, позволяющий эффективно привлекать крупные объёмы денег для реализации серьёзных государственных проектов.
С 1921 года розыгрыши стали проводиться официально. Пока ситуация в финансовой сфере страны не стабилизировалась, выигрыши были исключительно денежными, а их суммы выражались в числах с шестью, восемью и даже девятью нулями.
С годами жизнь вошла в своё русло, но эхо Гражданской войны звучало ещё долго. Наркомфин, Наркомвоенмор и Народный комиссариат социального обеспечения проводили Всесоюзные лотереи в помощь инвалидам войны и демобилизованным красноармейцам. На билете первой такой лотереи значилось: «Приобретая этот билет — ты усиливаешь обороноспособность страны и улучшаешь положение инвалидов войны и семей тех, кто погиб в борьбе за власть трудящихся». В качестве выигрышей предлагались ценные вещи или их денежные эквиваленты — от тракторов «Фордзон» и «Интернационал» до швейных машинок, бритв и детекторных радиоприёмников. (Кстати, можно было выбирать не только между вещами и деньгами, но и между предметами. Например: пианино или тракторная сеялка; велосипед, двустволка или сепаратор на 300 литров; полное собрание сочинений В.И. Ленина или «плуг 1-лемешный»).
В 1930-е годы основной организацией, проводившей денежно-вещевые лотереи, стал ОСОАВИАХИМ — Общество содействия обороне, авиационному и химическому строительству. Средства от этих лотерей направлялись на укрепление обороны Родины. До войны было осуществлено 14 всесоюзных лотерей ОСОАВИАХИМа. Тираж 15-й состоялся уже в ноябре 1941 года.
Лотереи проводили и другие общественные организации страны, разыгрывались тиражи облигаций госзаймов. Но только по лотереям ОСОАВИАХИМа разыгрывались автомобили и мотоциклы, причём в немалом количестве. В 1940-м году по 14-й лотерее разыгрывалось: автомобилей ЗИС-101 — 4 штуки, автомобилей ГАЗ М-1 (знаменитые «эмки») — 18 штук, мотоциклов с коляской — 18 штук, мотоциклов без коляски — 40 штук. А ещё фотоаппараты «ФЭД», патефоны с пластинками, карманные часы, «путешествия по СССР», готовальни, «военизированные игрушки» и много других ценных вещей.
Суммы, которые доставляли в военный бюджет страны лотереи ОСОАВИАХИМа, был немалыми: предвоенная 14-я лотерея выпускалась на сумму 200 млн рублей, пришедшаяся на 1941-й год 15-я лотерея была выпущена на сумму 250 млн рублей.
27 ноября 1941 года СНК СССР своим постановлением утвердил условия проведения первой общесоюзной денежно-вещевой лотереи. (Чтобы понять, насколько важным государственным мероприятием виделась эта лотерея, достаточно вспомнить, где в тот день проходила линия фронта). Билеты достоинством 10 рублей выпускались на сумму в 1 млрд рублей.
В тираже разыгрывались крупные денежные выигрыши: 10 выигрышей по 50.000 рублей, 40 выигрышей по 25.000 рублей, 200 выигрышей по 10.000 рублей, 1.750 выигрышей по 5.000 рублей и т.д. Разыгрывались также ценные вещевые выигрыши: каракулевые дамские пальто (500 штук по 5.000 рублей), меха чернобурой лисицы и песца (500 штук по 1.500 рублей), а также ковры, золочёные и серебряные часы, отрезы на мужские и дамские костюмы, мужская и женская обувь, серебряные портсигары, письменные приборы и прочее.
Денежные выигрыши выплачивались в сберкассах «немедленно после проведения тиража». Было установлено, что «вещевые выигрыши высылаются в адреса владельцев лотерейных билетов Главным Управлением гострудсберкасс и госкредита. Для получения вещевого выигрыша владелец лотерейного билета должен сдать его в сберегательную кассу, которая направляет этот билет в Главное управление гострудсберкасс и госкредита».
В 1942 году были приняты условия проведения Второй денежно-вещевой лотереи. Стоимость билета была увеличена в два раза и составила 20 рублей. В оформлении билетов угадывалось дыхание войны — на картинке командир с биноклем в руке указывал в сторону противника, за командиром стоял боец с винтовкой, рядом пулемётчик целился во врага. На обратной стороне билета имелся лозунг-напоминание: «Участием в денежно-вещевой лотерее ты помогаешь фронту».
В 1943 году была осуществлена Третья денежно-вещевая лотерея. Билет стоил уже 25 рублей, а в его оформлении были уже заметны победные настроения — при поддержке танков пехота шла «ломить стеною». Лотерея проводилась под лозунгом «Всё для фронта, всё для разгрома врага, всё для победы!» Таблица выигрышей публиковалась в газете «Известия Советов депутатов трудящихся СССР» и издавалась отдельной брошюрой.
Оформление Четвёртой денежно-вещевой лотереи 1944 года напоминало о подвиге тружеников тыла. Билеты были двух типов — по цене 25 и 50 рублей. Выигрыши выплачивались до 1 января 1946 года.
Лотерейные билеты широко распространялись среди населения.
За годы войны было приобретено лотерейных билетов на общую сумму 13 млрд 052 млн рублей, из них 10 млрд 442 млн рублей было перечислено в бюджет — на оборону страны.
Баланс
Подписка на облигации государственных военных займов и продажа билетов денежно-вещевых лотерей принесли в бюджет страны 86 млрд 442 млн рублей. (Nota bene: за довоенные годы по госзаймам было привлечено средств в полтора раза меньше).
Не стоит забывать и ещё одну важную сторону этого процесса — изъятие из обращения излишков денежной наличности, не обеспеченной товарами и услугами, что было весьма важным средством противостояния инфляции, неизбежной в условиях войны.
Каждый день боевых действий оплачивался кровью защитников Отечества и цена эта безмерна и неисчислима. Но было у войны и непосредственное рублёвое исчисление. Каждый её день стоил бюджету ни много ни мало — 388 млн полновесных советских рублей.
Это значит, что на средства, полученные от продажи облигаций госзаймов и лотерейных билетов (не считая пожертвований в Фонд обороны), страна воевала почти 223 дня из 1.418 дней Великой Отечественной войны!
Источник
Категория: Цех историков
Опубликовано: 19 июня 2018
Просмотров: 11715
Массовые внутренние займы у населения являлись в Советском Союзе одним из основных источников пополнения государственного бюджета. Уже к концу 1922 г. был разработан проект выигрышного займа на 100 млн руб. золотом сроком на 10 лет.
Но на добровольной основе властям разместить его не удалось. К 1 апреля 1923 г. эти облигации обесценились на 50 % от заявленной стоимости. Тогда впервые был реализован способ принудительной коллективной подписки с вычетом соответствующих сумм из зарплаты рядовых граждан. В ответ на протесты с мест финансовое ведомство разъясняло, что «выдача рабочим облигаций выигрышного займа отнюдь не является методом скрытой конфискации зарплаты. Скорее ее можно назвать принудительным сбережением части зарплаты со страхованием ее от обесценения».
В течение нескольких лет были опробованы эти и другие способы сбора денег с граждан. Так, в 1925 г. преимущественно среди нэпманов разместили 5-процентный выигрышный заем (на 10 млн руб.). Покупателями облигаций второго крестьянского выигрышного займа 1926 г. (на сумму 100 млн руб.) стали в основном городские обыватели. Внутренний выигрышный заем 1926 г. (на 30 млн руб.), напротив, до рабочих и служащих почти не дошел из-за невозможности рассрочки платежей. И, наконец, в ходе реализации внутреннего 10-процентного выигрышного займа 1927 г. основная ставка была сделана на средства трудового населения в целом.
На этом этапе правительство стремилось сделать займы привлекательными для граждан за счет высокого процентного дохода (8–10 %) и свободной куплипродажи облигаций в банках и обществах взаимного кредита. Принудительное их размещение запрещалось с 1 марта 1925 г.
Облигация государственного краткосрочного сахарного займа на 1 пуд сахара. 1923 г.
В поисках денег на нужды капитального строительства власти использовали метод коллективной подписки с рассрочкой платежа. В таком порядке были размещены три займа индустриализации (1927, 1928 и 1929 гг.) и заем укрепления крестьянского хозяйства. Займы превратились в массовые. Облигации навязывались при выдаче зарплаты, расчетах за сдачу хлеба, сельсоветы даже отказывали в регистрации браков лицам, не подписавшимся на заем. К концу 1927 г. из общей суммы госдолга в 762 млн руб. на долю частных лиц, купивших ценные бумаги в добровольном порядке, приходился всего лишь 121 млн руб.
Население не торопилось приобретать облигации. Необходимо было заготовить дрова, купить одежду, арендовать жилье – и без того тощий бюджет рабочего или служащего трещал по швам. Кроме того, многих смущала «совершенная неясность» взгляда коммунистической партии на возможный выигрыш. Среди рабочих ходили слухи, что от коммунистов потребуют отдать всю сумму выигрыша в партийную кассу. Массу споров на местах вызывал и вопрос о характере доходов (процентов и выигрышей). Так, в ходе перевыборов Иваново-Вознесенского совета губернская избирательная комиссия вынесла постановление, согласно которому трудящийся, получивший крупный выигрыш и оставивший вследствие этого работу, лишался избирательных прав – как лицо, живущее на нетрудовые доходы. Гражданка Кунина, направившая письмо с изложением этих фактов в редакцию газеты «Рабочий край», назвала такое решение лишенным всякой логики: рабочий, получив возможность отдохнуть («узаконенную советской властью»), уступал свое место у станка одному из тысяч голодных безработных. Так являлся ли его поступок асоциальным? В связи с массовостью подобных запросов 17 октября 1928 г. Президиум ВЦИК разъяснил: проживание только на доходы от выигрышей по госзаймам и на доходы от сбережений, находящихся в государственных трудовых сберкассах, не должно являться основанием для лишения избирательных прав.
Впрочем, по-настоящему крупные выигрыши выпадали нечасто. Например, по 10-процентному выигрышному займу 1927 г. 100 тыс. руб. не достались никому, по 50 тыс. руб. получили 30 чел., по 25 тыс. руб. – 54 чел., по 10 тыс. руб. – 114 чел., по 5 тыс. руб. – 234 чел.
По итогам размещения государственного внутреннего займа индустриализации 1927 г. средняя сумма подписки у рабочих составила 33,86 руб., у служащих – 43,78 руб. В качестве побудительной причины для приобретения облигаций 44,1 % опрошенных назвали желание сберечь деньги, 45,8 % – желание выиграть. Опасение неприятностей в случае отказа от подписки высказали лишь 6,3 % респондентов. 79,6 % держателей облигаций предполагали сохранить их в виде сбережений.
Однако, согласно секретной записке наркома финансов СССР Н. П. Брюханова, облигации продавались или закладывались их владельцами очень часто. Поэтому нарком просил запретить членам партии «сброс» ценных бумаг. В марте 1929 г. секретариат ЦК ВКП(б) по прямому указанию Сталина «обратить внимание и двинуть вопрос» дал распоряжение местным парторганизациям запретить коммунистам преждевременно избавляться от облигаций. В своем обращении к населению ЦИК СССР подчеркивал, что каждый может свободно продать, заложить или внести облигацию в счет налогов, но, воспользовавшись этим правом, он нанесет вред задачам индустриализации. В феврале 1930 г. москвич И. Шитц записал в дневнике, что правительство, «опрокидывая все свои обещания», остановило покупку облигаций и сняло их с котировки. И добавил: «Недурно было бы казне через своих агентов скупить займы по дешевке. Многие сейчас удовлетворились бы, получив процентов 20–25 за свои облигации».
Н. П. Брюханов, нарком финансов СССР. Ростов-на-Дону, 1926 г.
В исключительных случаях, при острой нужде гражданина в наличных деньгах, сберкассы могли выкупать облигации массовых займов или выдавать ссуды под их залог в размере 60 % номинала. Срок таких ссуд составлял 1 год со взиманием 12 % за пользование кредитом. Таким образом, государство, взыскав деньги в принудительном порядке, требовало еще и уплаты процентов в случае их досрочного возврата. Погашение денежных долгов, необходимость оплаты за аренду жилья, покупка мебели и иных предметов домашнего обихода не считались уважительной причиной: общегосударственные интересы социалистического строительства имели приоритет перед личными потребностями. С 1937 г. ссуды можно было получить только в размере 30 % от стоимости облигации.
Минимального размера зарплаты, при котором население освобождалось бы от покупки облигаций, не существовало. Подписка проводилась за те месяцы, в которые заработок трудящихся оказывался выше (в частности, с учетом премий). Из года в год она превышала выпускную сумму займа, что преподносилось как яркая иллюстрация верности трудящихся идеалам социализма. Из 57,3 млрд руб., ассигнованных на финансирование народного хозяйства СССР в годы первой пятилетки 1928–1932 гг., 5,2 млрд поступило от граждан по подписке. Эта сумма составляла стоимость трех Магнитогорских металлургических комбинатов. На средства, собранные в ходе займа «Пятилетка в четыре года», можно было построить 22 таких предприятия, как Нижегородский автомобильный завод им. В. М. Молотова (Горьковский автомобильный завод, ныне «Группа ГАЗ»). В 1937 г. налоги и сборы с населения составили 4 млрд 27,7 млн руб., а поступления по подписке на заем – 4 млрд 330 млн руб. Таким образом, займы заняли первое место среди средств бюджета, привлекаемых от населения, хотя в общих бюджетных доходах они составили 6,3 %.
Займы состояли обычно из двух выпусков: беспроигрышного и процентного. В процентных выпусках один выигрыш приходился в среднем на 12 облигаций. Каждая облигация беспроигрышного выпуска теоретически должна была выиграть в течение 10 лет. Правда, далеко не у всех граждан имелась возможность ждать так долго. Кроме того, уже в 1930 г. была проведена первая конверсия: облигации первого и второго займов индустриализации и займа укрепления крестьянского хозяйства подлежали обмену на облигации первого выпуска займа «Пятилетка в четыре года». При этом с 12 до 10 уменьшались проценты, которые выплачивало государство. В дальнейшем они снижались постоянно. Так, по облигациям займа второй пятилетки (выпуск третьего года) держатели получали вместо 10 % лишь 7 %, а с 1936 г. (выпуск четвертого года) – 4 %. Тогда же была проведена унификация массовых займов: вместо 860 млн на руках у населения осталось 230 млн облигаций единого займа. В нем уже отсутствовали 5-рублевые облигации, зато вводились номиналы в 500, 300 и 200 руб.
Одновременно с конверсией в 1936 г. было объявлено об увеличении срока погашения облигаций с десяти лет до двадцати. В обоснование этой меры говорилось: «Фактически государство ранее пользовалось сроком кредита в 6–7 лет (вместо 10), так как уже с первого тиража начиналось погашение облигаций… Этот срок короток. Средства идут на капитальное строительство, и мало времени, чтобы через продукцию новых предприятий и через социалистическое накопление вернуть вложенные средства».
Бригадир записывает трудодень колхознице. Московская обл., с. Дединово, июль 1931 г.
С начала 1930-х гг. принудительное распространение облигаций стало всеобщей практикой. Несмотря на пропагандируемую добровольность, уклониться от подписки на заем стало фактически невозможно. В некоторых сельсоветах составлялись подворные планы взыскания денежных сумм. На домах неисправных плательщиков расклеивали плакаты с надписями: «Здесь заражено!», «Опасно!» На собраниях таких граждан рассаживали на черные скамьи, к которым подставляли гробы. Лозунг «Ни одного трудящегося без займа!» почти полностью был проведен в жизнь. Трудящиеся отдавали государству в долг деньги в сумме месячного оклада, а члены ВКП(б) – двухмесячного. Жительница Ленинграда С. Коган вспоминала, что их с мужем семейный бюджет недосчитывал четырех месячных зарплат в год: «До самой войны… заем так и продолжали подписывать два месяца каждый год… Появились новые заботы, и мы все буквально тратили, чтобы обставить комнату, и сами жили – не знаю вообще, как мы выжили».
Неудивительно, что участились донесения с мест о различных эксцессах в ходе подписки. Например, в селе Екатериновке Одесской области в августе 1939 г. местным жителям предлагалось приобрести облигации на 100 руб. Сославшись на свое плохое материальное положение, колхозница Е. Матрос согласилась подписаться только на 20 руб. От нее в грубой форме потребовали подписки в полном объеме, на что она ответила отказом: «Если так жить, то лучше повеситься». Спустя некоторое время жители деревни вынули ее из петли. Но даже после этого случая председатель колхоза дал указание не допускать к полевым работам тех, кто не подписался на заем.
За годы Великой Отечественной войны поступления от госзаймов составили 76,8 млрд руб., причем возросло их значение в доходной части бюджета. Если за 1938–1941 гг. собранные по подписке 34,9 млрд руб. составили около 6 % доходов, то в 1942 г. эта доля выросла до 7,4 %, в 1943 г. – до 8,7 %, в 1944 г. – до 9,8 %, несколько сократившись в 1945 г. – до 7,7 %. За счет займов в годы войны было покрыто около 15 % всех расходов на оборону.
Особенно заметно выросла нагрузка на сельское население. В 1940 г. средний размер подписки на одно крестьянское хозяйство составлял 79 руб., в 1941 г. – 101, в 1942 г. – 253, в 1943 г. – 552, в 1944 г. – 646 руб. Новым мероприятием власти в 1940-х гг. стало привлечение к займам колхозов и промысловых артелей – за счет их общих средств и независимо от индивидуальной подписки каждого их члена. В таком порядке за годы войны в бюджет поступило 5,4 млрд руб. Фактически это означало, что колхозников заставляли платить дважды.
Сумма подписки на массовые займы по пятилеткам составила:
- в 1928–1932 гг. – 1 млрд 401 млн руб.
- в 1933–1937 гг. – 4 млрд 042 млн руб.
- в 1938–1941 гг. – 8 млрд 486 млн руб.
- в 1942–1945 гг. – 22 млрд 427 млн руб.
- в 1946–1950 гг. – 23 млрд 969 млн руб.
Но с учетом постоянного перевыполнения плана мобилизации средств населения государство получило взаймы за годы предвоенных пятилеток около 50 млрд, в годы войны – 76 млрд, в 1946–1950 гг. – около 133 млрд руб. В информации московского городского комитета ВКП(б) о ходе подписки на государственный заем восстановления и развития народного хозяйства в 1946 г. сообщалось: ученые Академии наук СССР дали взаймы государству 1 млн 948 тыс. руб., что составило 186 % от их месячного фонда зарплаты. В частности, президент Академии наук С. И. Вавилов при окладе в 30 тыс. приобрел облигаций на 100 тыс. руб. В первый же день размещения займа полностью завершили подписку: Министерство здравоохранения СССР – на 169,2 % от месячного фонда зарплаты, Министерство внешней торговли – на 157,5 %, Министерство финансов – на 180 %.
Плакат – реклама займа «Пятилетка в 4 года» в клубе металлистов. Ростов-на-Дону, апрель 1931 г.
В то же время в сводки органов госбезопасности все чаще попадала информация об отказе трудящихся поддерживать подписные кампании. Так, 22 апреля 1947 г. в цехе Оптико-механического завода им. ОГПУ в Ленинграде (ныне ОАО «ЛОМО») проводилась беседа на тему: «Куда идут наши займы». В конце ее докладчику был задан ряд вопросов «антисоветского характера». Рабочий Быков, в частности, спросил: «Кто дал право правительству проводить конверсию старых займов, которым подошел срок погашения? И кто гарантирует нам, что это же не повторится через 20 лет, когда истекут сроки новых займов?» В мае 1948 г. слесарь Особого конструкторского бюро № 16 в Москве Иванов при заработке 1900 руб. согласился дать государству взаймы лишь 500 руб., объяснив: «На месячный заработок по призыву партийного собрания не подпишусь в связи с тем, что не вижу улучшения материального положения рабочих, о котором так много говорят».
Еще в 1930-е гг. нелегальный оборот облигаций стал заметным сектором теневой экономики. Скупщики активизировались с окончанием войны. Мелкие спекулянты «зарабатывали» 1–2 руб. на каждой сторублевой облигации, поставляя их «оптовикам». У одного из таких дельцов сотрудники ОБХСС Свердловской области в ходе реализации агентурного дела «Миллионер» изъяли ценных бумаг на сумму 1 млн 314 тыс. руб. и на 133 тыс. руб. вкладов на сберкнижках. Многие «оптовики» были связаны с еще более крупными держателями. Арестованный в январе 1953 г. в Ленинграде капитан 2-го ранга Григорьев (член КПСС) с 1945 г. скупал облигации по 6–10 руб. за 100-рублевый номинал. При обыске у него было обнаружено ценных бумаг на 618 250 руб. По его собственному признанию, ежемесячный доход от выигрышей достигал 10 тыс. руб.
Нередки были и злоупотребления работников учреждений госкредита, «забывавших» сообщить о необходимости держателям проверить номера по тиражным таблицам. Облигации в их кладовых учитывались только по листам, что давало возможность легкой подмены. Именно таким образом трое сотрудников Ногинской районной сберкассы незаконно получили выигрышей на сумму 126 тыс. руб. Всего за 1945 г., по данным начальника ОБХСС Главного управления милиции МВД СССР Громилова, финансовые служащие похитили облигаций госзаймов и лотерейных билетов на 936 417 руб.
В 1947 г. в ходе денежной реформы была осуществлена очередная конверсия займов. Руководство страны объяснило это тем, что значительная часть госдолга сложилась в годы войны, когда покупательная способность рубля понизилась, а погашать этот долг следовало полноценным рублем. Имевшиеся в обороте ценные бумаги обменивались на облигации единого конверсионного государственного займа 1948 г. в соотношении 3 : 1. Процентная ставка при этом снижалась до 2 % годовых.
К 1 апреля 1957 г. по займам, размещенным по подписке среди трудящихся, власти задолжали гражданам около 260 млрд руб. После «единодушной поддержки» предложенных Н. С. Хрущёвым мер 19 апреля 1957 г. ЦК КПСС и Совет министров СССР издали постановление, согласно которому прекращалось проведение тиражей выигрышей ранее выпущенных займов и отсрочивалось на 20 лет погашение облигаций. Фактически населению навязывалась сделка: государство обещало не проводить новые займы взамен на согласие граждан на 20-летнюю отсрочку погашения всех выпущенных ранее тиражей и отказ от получения по ним процентов. Поступления от займовой операции были заложены в бюджет, поэтому в 1957 г. выпустили еще один государственный заем сроком на пять лет на сумму 12 млрд руб.
Эти мероприятия получили отражение в народном фольклоре:
Чтобы всех кормить китайцев,
Немцев, негров и малайцев –
Царь [Н. С. Хрущёв. – Е. Т.] подумал, как тут быть,
Где бы денег раздобыть?
И нашел (мы это знаем),
Прекратил огромный заем –
У народа в долг он брал,
Но обратно не отдал.
И сказал: «Вы потерпите,
Облигации храните,
К коммунизму подойдем,
Снова розыгрыш введем.
Будет дальше нам видней,
Двадцать лет не двадцать дней».
Люди, правда, пошумели,
Но перечить не посмели.
Согласно решению XXIV съезда КПСС погашение займовых обязательств началось в 1974 г. Но многие, не видя смысла в хранении облигаций, к этому времени уже вынесли их на помойку.
Елена Твердюкова, доктор исторических наук,
профессор кафедры новейшей истории России Института истории СПбГУ
Источник