Следует помнить, что любой займ нужно возвращать.
При рассмотрении банковских споров необходимо отметить, что главным нормативным правовым актом, на основе которого регулируются правоотношения по взысканию задолженности с граждан РК и обращению взыскания на их залоговое недвижимое имущество, является Конституция РК.
Банковская деятельность, составляющая основы экономической деятельности РК, обладает властными полномочиями по возврату заемных средств по отношению к физическим лицам, в связи с чем не может не затрагивать основополагающие конституционные права и свободы граждан. Далее по иерархии идут Гражданский кодекс РК, законы РК «О банках и банковской деятельности», «Об ипотеке недвижимого имущества», «Об оценочной деятельности», «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество» и др.
О взыскании задолженности
В соответствии с требованиями п. 1 ст. 727 ГК по договору банковского займа займодатель обязуется передать деньги заемщику на условиях платности, срочности и возвратности. Особенности договора банковского займа подробно регламентированы в ст. 728 ГК РК. Таким образом, предполагается, что при надлежащем исполнении сторонами заключенных договоров банковского займа, у сторон не должно возникать проблемных вопросов по возврату предмета займа. Однако, как показывает практика рассмотрения таких споров в судах Астаны, причина споров до банальности проста: денежные средства берутся чужие, а отдавать приходится свои. Как следует из рассмотренных дел, граждане, пользуясь доступностью и легкостью в получении кредитных средств, охотно берут во всевозможных банках значительные денежные суммы, которые превосходят материальные возможности по их возврату.
При этом в соответствии с условиями банковского займа, заключают договоры о залоге недвижимого имущества, в виде жилых и нежилых помещений, различных объектов производственного назначения. На практике, этим имуществом, как правило, является единственное жилье семьи заемщика. Впоследствии ввиду выхода заемщика на просрочку возврата при неисполнении или ненадлежащем исполнении последним своих обязательств по условиям договора и в силу п. 3 ст. 722 ГК РК, у банка возникает законное право требовать от заемщика досрочного исполнения обязательств по возврату займа. Кроме того, банк в соответствии с условиями договора, вправе обратить взыскание на залоговое имущество, как во внесудебном, так и в судебном порядке.
В таких случаях, как правило, к заемщикам задним числом возвращается здравое осмысление возможности наступления неблагоприятных материальных последствий. При оспаривании банковских исков о взыскании задолженности, у ответчиков, как правило, необоснованно возникают претензии к банкам по расчетам задолженности, в основном в части начисления вознаграждения. В подавляющем большинстве случаев этим обстоятельством объясняется непризнание исков банка в части взысканий вознаграждения. Со ссылкой на свои материальные трудности и положения ст. 364 Гражданского кодекса РК о вине кредитора ответчики в подавляющем большинстве случаев необоснованно требуют от суда освободить их от обязанности по надлежащему исполнению договоров банковского займа в части задолженности по вознаграждению.
В обоснование этого высказывается мнение о сомнительности требований о досрочном возврате всей оставшейся суммы предмета займа вместе с вознаграждением, поскольку, мол, такая практика противоречит требованиям ст.ст. 317, 321 ГК и нормам Закона РК «Об исполнительном производстве и статусе судебных исполнителей», регулирующих способы и очередность обращения взыскания на имущество. Выдвигаются и иные надуманные возражения, однако для должника цель одна — отсрочить официальную принудительную процедуру взыскания задолженности. Полагаю, что подобные суждения не являются бесспорными и не способствуют укреплению сложившейся финансовой денежно-кредитной системы государства, поскольку в соответствии с требованиями ст.ст.272, 273, 380, 715, 728 ГК РК и в соответствии с законом РК «О банках и банковской деятельности в Республике Казахстан», односторонний отказ от исполнения обязательств по договору и одностороннее изменение его условий по закону не допускаются. Доступность и простота механизма, предлагаемого банком в заключении договора займа, вовсе не означает необязательности исполнения его условий. Как правило, значительная часть подобных исков банков к заемщикам удовлетворяется судами в полном объеме, поскольку для этого имеются все установленные законом основания.
По делам заемщиков
Наряду с изложенным, следует отметить, что в отдельных случаях доводы заемщиков о необоснованности и необъективности начислений по задолженности (особенно по вознаграждению и, соответственно, по неустойке) находят в судебном заседании неоспоримое подтверждение. Так, например, 8 января 2006 года АО «Казкоммерцбанк» и заемщик А. заключили кредитный договор, согласно которому А. был предоставлен заем в размере 4 906 501 тенге сроком до 26 декабря 2033 года, со ставкой вознаграждения за пользование займом в размере 12,75 процента годовых на условиях срочности, обеспеченности, платности и возвратности.
Заем был выдан для оплаты стоимости однокомнатной квартиры по долевому строительству. В обеспечение надлежащего исполнения кредита ответчик по договору залога предоставил банку право имущественного требования данной квартиры по окончании строительства. Однако ввиду ненадлежащего исполнения договора ответчиком с октября 2008 года образовалась задолженность в сумме 5 216 679 тенге, в том числе просроченный основной долг в сумме 4 864 225 тенге, просроченное вознаграждение в сумме 325 152 тенге, пеня 30 000 тенге. Учитывая эти обстоятельства, с целью восстановления предмета займа, а именно возврата денежных средств, направленных на оплату строительства, банк решением суда расторг договор долевого строительства ответчика с застройщиком. И 15 июня 2009 года официально уведомил об этом ответчика.
Но, несмотря на это обстоятельство, продолжал начислять процентное вознаграждение. Затем в связи с окончанием строительства и передачей квартиры ответчику в октябре 2012 года банк объявил ответчику об аннулировании соглашения о расторжении договора и в начале 2013 года предъявил иск о взыскании задолженности, рассчитанной до января 2013 года в сумме 9 236 114 тенге, в том числе просроченный основной долг в прежней сумме 4 864 225 тенге, просроченное вознаграждение в сумме 2 584 128 тенге и пени 1 787 760 тенге, то есть задолженность возросла за счет начислений процентов по вознаграждению и пени за период в 1531 день, когда договор долевого строительства был расторгнут по инициативе банка. Очевидно, что расчеты по вознаграждению не соответствовали обстоятельствам, приведены неверно, поскольку в соответствии с требованиями ст. 718 ГК вознаграждение выплачивается заемщиком за пользование займом в соответствии с условиями договора. Невзирая на это, решением Алматинского районного суда г. Астаны от 18 апреля 2013 года иск банка был удовлетворен в полном объеме. Данное решение постановлениями апелляционной и кассационной инстанций оставлено без изменения.
При новом рассмотрении дела
25 февраля 2014 года постановлением надзорной судебной коллегии по гражданским и административным делам Верховного Суда РК, все ранее состоявшиеся по делу судебные акты были отменены с направлением на новое рассмотрение в апелляционную инстанцию в связи с неправильной оценкой обстоятельств дела, а именно действий банка по косвенному увеличению убытков заемщика. При новом рассмотрении 26 августа 2014 года иск был удовлетворен частично путем снижения взыскания задолженности с пени в соответствии с требованиями ст. 297 ГК РК с 1 787 760 тенге до 178 776 тенге, таким образом, суд снизил сумму иска с 9 236 114 тенге до 7 358 011 тенге, при этом, по-прежнему, не входя в обсуждение правильности начислений по вознаграждению за период, когда договор был расторгнут. Хотя это однозначно ранее было отмечено в мотивировочной части надзорного постановления Верховного Суда при отмене. В связи с неполным исследованием обстоятельств по делу и другими допущенными процессуальными нарушениями 31 марта 2015 года данное постановление вновь отменено кассационной инстанцией и отправлено на новое рассмотрение. И только при очередном рассмотрении в мае 2015 года этот банковский спор нашел окончательное разрешение путем вынесения решения о частичном удовлетворении иска банка о взыскании задолженности с исключением суммы незаконно начисленной неустойки в период расторжения договора.
При этом, несмотря на то обстоятельство, что банк не произвел возврата основной суммы займа и аннулировал расторжение договора, суд исходил из достоверно доказанного факта вины банка, умышленно способствовавшего увеличению убытков ответчика, что в соответствии с требованиями ст. 364 ГК влечет уменьшение его ответственности перед кредитором, на что ранее не было обращено внимание. Как видно, из истории движения одного гражданского дела по банковскому спору, субъективный характер оценки банком обстоятельств периода предоставления займа в свою пользу, вопреки требованиям действующего законодательства, существенно нарушил права заемщика, что также не может не отразиться на имидже банка, поскольку преследование только своих интересов, без учета интересов другой стороны, не отражает целей и задач известного финансово-кредитного учреждения.
Договорной характер
Об этом, весьма кстати, есть разъяснение Национального банка РК в ноябре 2014 года (сведения из СМИ), которое напоминает, что отношения между банками и заемщиками носят договорной характер. И все вопросы, связанные с договором, исполнением могут быть урегулированы исключительно сторонами договора либо в суде. При этом банкам указывалось на необходимость использования разработанных программ реструктуризации, включающих отсрочку исполнения обязательств, уменьшение размера вознаграждения, уменьшение (списание) пени (штрафов) и т.д. Однако эти разъяснения носят рекомендательный характер.
Согласно требованиям ст. 34 Закона РК «О банках и банковской деятельности в Республике Казахстан», указанные выше дополнительные правила поведения и условия разрабатываются в целях снижения риска при осуществлении банковских заемных операций. Выдвигать банкам требование изменить условия договора — право заемщика, но это не корреспондируется с обязанностью банков в обязательном порядке изменять условия в пользу заемщика, поскольку правила носят рекомендательный характер.
В связи с изложенным, приведенный пример уменьшения задолженности по вознаграждению на основании требований ст. 364 ГК является исключением из правил, поскольку суд при рассмотрении спора о взыскании задолженности не вправе вторгаться в ранее установленные условия договора сторон, в том числе и по начислению неустойки, за исключением случаев неправильного расчета и установленной вины кредитора.
На практике суды, как правило, принимают во внимание факты несвоевременного обращения банков в суды, что необоснованно влечет увеличение задолженности, и в основном снижают пени до минимально разумных пределов. Недобросовестность и неразумность отдельных специалистов банков при определении действительной задолженности, путем необоснованного увеличения задолженности по вознаграждению за счет неустойки, на наш взгляд, усматривается из вышеприведенного права суда в соответствии с требованиями ст. 297 ГК уменьшить неустойку. Так, на практике в сумму иска о задолженности, кроме просроченного основного долга, необоснованно включается вознаграждение в значительных размерах путем следующих обозначений: просроченное вознаграждение плюс отсроченное вознаграждение плюс просроченное отсроченное и тому подобные начисления. Тогда как в соответствии с требованиями ст. 718 ГК процент вознаграждения выставляется в одном наименовании и выплачивается только за период пользования предметом займа. При этом, как правило, вознаграждение является фиксированной суммой, определенной в графике платежей к основному договору. Следовательно, представление в расчетах и включение сумм неустойки (пени) в задолженность по вознаграждению явно незаконно.
Судебная практика
Следует также обратить внимание на имеющиеся в практике случаи обращений некоторых банков о взыскании задолженности по вознаграждению после досрочного взыскания всей задолженности по решению суда, по тем основаниям, что решение суда не исполнено и якобы заемщик продолжает пользоваться займом фактически. Требования явно незаконны, поскольку после взыскания задолженности и, в том числе, вознаграждения, начисление дополнительного вознаграждения невозможно, так как предмет займа, на который начисляется вознаграждение, уже взыскан судом. И в этом случае в процесс по взысканию задолженности вступает юрисдикция судебного исполнения, банк, в соответствии с требованиями ст. 234 ГПК РК имеет право на индексацию присужденных сумм и не более того, для чего банку необходимо обратиться согласно требованиям ст.140 ГПК РК с соответствующим заявлением о вынесении судебного приказа об индексации. В таких случаях суды обоснованно выносят решение об отказе в удовлетворении исков банков о взыскании дополнительной необоснованно начисленной задолженности по вознаграждению.
Следует также обратить внимание на неосведомленность простых граждан при оплате задолженности по карт-счету, когда банк бесцеремонно производит блокировку их карточных счетов. Учитывая, что карт-счет является единственным источником получения средств существования, например, зарплаты, действия банка в этом случае незаконны. Согласно сложившейся практике суды, как правило, в таких случаях принимают решения о признании блокирования карт-счетов незаконными.
Вместе с тем относительно безакцептного изъятия денег с карточного счета должника, являющегося единственным механизмом получения зарплаты, действия банков по отношению к истцу противоречат ст. 28 Конституции РК, прямо устанавливающей, что гражданину РК гарантируется минимальный размер заработной платы. В данном случае банк вправе блокировать только оставшиеся 50 процентов зарплаты, так как в соответствии с п.п. 1,3 ст. 137 Трудового кодекса удержания из заработной платы работника производятся по решению суда, а также в случаях, предусмотренных законами РК, удержание не может превышать 50 процентов причитающейся работнику заработной платы.
Взыскание банковской задолженности с должников путем передачи своего права требования цессионарию в судебной практике также не является редкостью. Однако следует обратить внимание на возникающие в практике особенности такого взыскания. Например, 5 ноября 2014 года ТОО «Бюро по работе с дебиторами» обратилось в суд с иском к должнику И. о взыскании суммы задолженности в размере 565 930 тенге, мотивируя требования тем, что 14 декабря 2006 года между АО «Альянс банк» и И. заключен договор банковского займа, в соответствии с которым банк предоставил ответчику заем в размере 503 712 тенге сроком на 36 месяцев. Однако обязательства не исполнялись ответчиком с 14 декабря 2007 года. В связи с чем банк передал свое право требования дебиторской задолженности ТОО «Бюро по работе с дебиторами», заключив договор факторинга. По состоянию на 31 мая 2014 года общая сумма задолженности ответчика перед истцом составила сумму 565 930 тенге. Представитель ответчика в судебном заседании заявил ходатайство о применении срока исковой давности по данному делу, мотивируя тем, что договор банковского займа с ответчиком был заключен 14 декабря 2006 года и срок его оплаты закончился 14 декабря 2009 года.
Решением Сарыаркинского районного суда г. Астаны от 6 января 2015 года в удовлетворении иска ТОО «Бюро по работе с дебиторами» к И. о взыскании суммы задолженности отказано. Постановлением апелляционной инстанции данное решение оставлено без изменений, апелляционная жалоба ТОО без удовлетворения.
В соответствии со ст. 178 ГК РК, общий срок исковой давности устанавливается в три года. Требования ст. 37 Закона РК «О банках и банковской деятельности» о бессрочности требований банка в данном случае на новый договор о передаче прав требований от 29 июля 2011 года не распространяются, поскольку цессионарий ТОО «Бюро по работе с дебиторами» по отношению к заемщику не является банком. АО «Альянс банк», как займодатель, удовлетворил свои требования передачей своих прав другому лицу по договору от 29 июля 2011 года. Следовательно, трехгодичный срок исковой давности по настоящему делу у ТОО «Бюро по работе с дебиторами» необходимо исчислять не с окончания срока договора банковского займа 14 декабря 2009 года, как ошибочно посчитал суд первой инстанции, а с момента передачи права требования другому взыскателю, то есть с 29 июля 2011 года, и который оканчивается 29 июля 2014 года.
Резюмируя изложенное, следует отметить, что получение кредита почти всегда ассоциируется с новыми возможностями и перспективами. Однако нарушение обязательств по банковским займам, как правило, неминуемо приводит к судебным спорам и разбирательствам, зачастую заканчивающимся не в пользу должников. Поэтому гражданам следует помнить, что любой займ нужно возвращать.
Ермек Сисимбаев, судья апелляционной судебной коллегии по гражданским и административным делам суда г. Астаны
Больше новостей в Telegram-канале «zakon.kz». Подписывайся!
Источник
О проекте нормативного постановления Верховного суда Республики
Казахстан
«О судебной практике рассмотрения гражданских дел по спорам,
вытекающим из договоров банковского займа»
Даулет
Абжанов,
кандидат
юридических наук,
генеральный
директор
Юридической
компании Nexum
Недавно на обсуждение общественности был вынесен проект Нормативного Постановления Верховного Суда Республики Казахстан «О
судебной практике рассмотрения гражданских дел по спорам, вытекающим из
договоров банковского займа» (далее — Проект)[i].
Актуальность принятия такого постановления сомнения не вызывает.
Последнее обобщение судебной практики по этой категории дел высшей судебной
инстанцией было в далеком 1995 году. Надо ли говорить, что с тех пор и
законодательство, и сама судебная практика претерпели значительные изменения.
Имели место обобщения по отдельным областным судам и даже коллегии Верховного
Суда по делам, связанными с банковскими спорами, однако нормативного
постановления мы так и не увидели. Рассматриваемый документ призван восполнить
данный пробел.
Предлагаю небольшой обзор отдельных его положений.
1. Первое, что обращает на себя внимание: в Проекте значительный
акцент сделан на необходимости учета вины кредитора — обстоятельству, нередко
игнорируемыми судами на практике. Последние исходят из того, что, раз кредит
выдан — он должен быть бесспорно возвращен; обстоятельства же выдачи и прочие
факторы не имеют существенного значения.
По Проекту (пункты 10, 11) вина кредитора должна учитываться по двум моментам.
Во-первых, судам предлагается исследовать не только обстоятельства собственно
нарушения заемщиками обязательств, но и обстоятельства, предшествующие выдаче
кредита на предмет оценки действиям (бездействиям) самого банка. Во-вторых,
исследованию подлежат действия банка и после выдачи кредита: содействовал ли он
увеличению размера убытков, причиненных нарушением должником обязательств, либо
принимал ли кредитор разумные меры для их уменьшения.
Так, по первому моменту подлежат исследованию Правила о внутренней
кредитной политике банка, кредитное досье заемщика с тем, чтобы установить,
проводилась ли заимодателем всесторонне, полно и качественно перед заключением
договора банковского займа и выдачей займа оценка кредитоспособности заемщика.
В частности, наличие или отсутствие у заемщика постоянного и достаточного
дохода и иных источников для погашения займа, задолженности по налогам и другим
обязательным платежам в бюджет, задолженности перед третьими лицами и тому
подобное.
Согласно Проекту, «если суд установит, что оценка кредитоспособности
заемщика не проведена заимодателем или проведена ненадлежащим образом, что
оказало влияние на неисполнение и (или) ненадлежащее исполнение заемщиком
обязательств по договору банковского займа, то суд соответственно уменьшает
размер ответственности должника в зависимости от вины каждой из сторон (размер
неустойки и тому подобное)».
Другими словами, в вину банку можно теперь поставить, что он должным
образом не оценил платежеспособность заемщика (не запросил сведения о доходах,
не провел необходимые внутренние экспертизы и пр.). А раз так — значит, банк
сам виноват; размер ответственности должника можно уменьшить.
Правда, как видно из процитированной выше нормы Проекта, следует
установить связь между отсутствием должной оценки кредитоспособности и
нарушением заемщиком обязательства. Не совсем понятно, как такая связь будет на
практике выявляться. Посмотрим. Еще возникает вопрос, вправе ли будет суд
уменьшить размер не только неустойки, но и начисленного вознаграждения. С одной
стороны, вознаграждение не является формой ответственности, но, с другой
стороны, уж не на вознаграждение ли намекает приведенная норма Проекта под
оборотом «и тому подобное» (помимо неустойки)? Если так, то у должников
появится возможность требовать уменьшения размера не только неустойки, но и
вознаграждения (хотя, по моему мнению, удовлетворение такого требования
маловероятно).
Что касается оценки действиям (бездействию) кредитора ПОСЛЕ выдачи
банковского, то Проект предлагает ставить в вину кредитору несвоевременное
обращение в суд с иском о взыскании суммы долга, об обращении взыскания на
заложенное имущество (не понятно, правда, в чем заключается
«несвоевременность», поскольку предельных сроков для заявления таких требований
нет). В вину кредитору можно поставить даже непринятие им мер по
реструктуризации задолженности заемщика, повлекшее увеличение размера
ответственности. Получается, что просрочившему заемщику достаточно будет
направить заявление в банк о реструктуризации займа — и он будет иметь неплохие
шансы обвинить кредитора в непринятии мер по уменьшению долга.
Как видно, Проект довольно смело предлагает распределить риск убытков
от невозврата кредита между заемщиком и банком, возлагая, в частности, на
последнего часть рисков за недостаточную оценку платежеспособности должника.
2. Проект закрепляет сложившуюся судебную практику, согласно которой
требование о досрочном возврате предмета займа означает односторонний отказ от
исполнения договора, то есть расторжение договора банковского займа (пункт 15
Проекта). Это влечет прекращение обязательства и, как следствие, прекращение
начисления и взыскания вознаграждения и неустойки за последующий (после
расторжения договора) период времени.
Данное обстоятельство не может не порадовать должников, поскольку
прекращение обязательства препятствует последующим начислениям процентов и
неустойки по банковским займам. Например, банк заявил о досрочном возврате
кредита и предъявил ко взысканию остаток основного долга, начисленные к моменту
обращения в суд проценты и неустойку, и решение суда о взыскании вступило в
силу с 1 сентября 2016 года. С указанной даты договор считается расторгнутым и
дальнейшее начисление процентов и пени (с 1 сентября 2016 года) будет
невозможным, даже если долг в будущем и не будет погашен. Допустимо лишь
начисление законной неустойки в размере ставки рефинансирования Национального
Банка РК за пользование чужими деньгами (ст. 353 ГК).
Надо отметить, что казахстанская судебная практика в этом плане выгодно
отличается (с точки зрения интересов заемщиков) от российской. Дело в том, что
в Российской Федерации долгое время досрочное взыскание кредита так же, как и у
нас, признавалось расторжением договора. Однако впоследствии суды в РФ
отказались от такого подхода в пользу признания досрочного возврата займа не
отказом от исполнения договора, а односторонним изменением срока исполнения
обязательства, которое не влечет за собой ни расторжения договора, ни
прекращения заемного обязательства (см., например, Информационное письмо
Президиума ВАС РФ № 147 от 13.09.2011 г.). Не трудно догадаться, что такая
правовая позиция не препятствует дальнейшему начислению процентов по кредиту:
российские банки могут начислять проценты по кредитным договорам сколь угодно
долго, вплоть до фактического погашения основного долга. В этом проявляется
одно из существенных отличий правоприменительной практики по вопросу досрочного
возврата кредитов в Казахстане и Российской Федерации.
3. Но если казахстанская судебная практика рассматривает досрочный
возврат в качестве расторжения договора, то как быть с обязательством по
возврату долга по банковскому кредиту, включая начисленные к моменту
расторжения проценты и неустойку? Как быть тогда с правилом статьи 403 ГК о
том, что стороны не вправе требовать возвращения того, что было ими исполнено
до момента расторжения?
По этому поводу в пункте 16 Проекта справедливо отмечается, что
указанное правило статьи 403 ГК допускает исключения, предусмотренные законодательными актами или
соглашением сторон. Возврат предмета займа при расторжении договора банковского
займа предусмотрен нормами статьи
321, пункта
3 статьи 720, пункта 2 статьи 721 ГК, пунктов 3,4 статьи 722 ГК. Следовательно, расторжение договора в указанных случаях влечет не
освобождает должника от обязанности вернуть долг. Основанием этого будет
являться вступившее в законную силу судебное решение.
4. Проект четко указывает на то, что внесудебная реализация залогового
имущества является правом кредитора-залогодержателя и не исключает возможности
судебной реализации этого имущества (пункт 19).
До недавнего времени в отдельных регионах имела место практика, когда
суды отказывали банкам в судебной реализации заложенного имущества, ссылаясь на
то, что кредитор-залогодержатель имеет возможность реализовать предмет залога
во внесудебном порядке в силу договора залога или закона (мол, раз у вас
предусмотрена внесудебная реализация, значит, в судебном порядке обращать
взыскание вы не вправе). Ошибочность такой позиции очевидна. Проект
нормативного постановления подобную практику намерен пресечь.
5. Отдельные положения Проекта затрагивают отношения залога.
Весьма примечательна позиция в Проекте относительно отсутствия у
залогодателя — третьего лица права регрессного требования к должнику в случае
реализации предмета залога (пункт 20). Многие залогодатели — третьи лица
ошибочно полагают, что имеют право обратного требования к должникам в указанных
случаях. Однако в действительности право регресса возникнет только, если такое
право предусмотрено договором залога либо залогодатель — третье лицо исполнит
основное обязательство за должника в порядке пункта 7 статьи 319 ГК.
Нельзя не согласиться с указанной позицией. Право залога имеет в
большей степени вещно-правовой, нежели обязательственный, характер. Как таковой
ответственности у залогодателя — третьего лица по обязательствам должника нет.
На практике встречаются случаи, когда суды принимают решения о солидарном
взыскании суммы задолженности по кредиту как с заемщика, так и с залогодателя —
третьего лица. Такие решения, безусловно, не соответствуют правовой природе
залога. В этой части Проект призван исключить совершение подобных грубых ошибок
судами.
6. Стоит обратить внимание на содержание пункта 22 Проекта о
досудебном порядке урегулирования спора по делам о взыскании суммы долга,
обращении взыскания на заложенное имущество и др. Таковым считается принятие
банком всех мер, перечисленных в статье
36 Закона «О банках и банковской деятельности в
Республике Казахстан»: направление уведомления о просрочке не позднее 30-ти
рабочих дней после наступления просрочки, предъявление платежного
требования-поручения к банковским счетам должника, принятие мер в соответствии
с Правилами внутренней кредитной политике и др. И только после принятия всех перечисленных
в данной статье мер банк вправе обратиться в суд.
Согласно Проекта непринятие банком указанных мер является основанием
для возвращения искового заявления или оставления его без рассмотрения.
7. Наиболее спорным, с моей точки зрения, является правило, заложенное
в пункте 24 Проекта. Речь идет правовых последствиях смерти заемщика.
Проект исходит из того, что обязательства заемщика по получению и
возврату банковского займа неразрывно связаны с личностью должника-заемщика.
Делается два вывода: 1. смерть должника-заемщика влечет за собой прекращение
обязательства перед банком; 2. полученное сторонами до момента прекращения
обязательства возврату не подлежит.
Обоснованность и справедливость данной позиции представляется
сомнительной.
Во-первых, вряд ли стоит категорично утверждать о неразрывности
обязательства умершего заемщика с его личностью. Обязательство по возврату
банковского займа — это всегда денежное обязательство, которое, в свою очередь,
является наиболее отдаленным от личности должника, иных обстоятельств, за
которые он, должник, отвечает. На это указывает, в частности, норма пункта 1 статьи 374
ГК. Это же не обязательства по написанию картины или сочинения музыкального
произведения, которые, несомненно, носят личный характер (классический пример)!
Во-вторых, нельзя исключать того, что банковский заем был получен в
интересах не только умершего, но и третьих лиц, например, членов семьи.
Например, на кредитные средства приобретен дом, заемщиком выступил супруг, в
доме проживали оба супруга. Кредит погашался за счет их общих средств. Можно ли
утверждать, что кредит неразрывно связан с личностью супруга, и его смерть
обязательно должна повлечь прекращение обязательства? Очевидно, что нет,
поскольку нельзя исключить возможность дальнейшего обслуживания (погашения)
кредита супругой.
В-третьих, нет препятствий правопреемства обязательств умершего к его
наследникам. Предположим, гражданин на кредитные средства купил автомашину.
После его смерти автомобиль переходит в порядке наследства к детям умершего.
Разве будет считаться справедливым, с одной стороны, приобретение ими
безвозмездно материального блага наследодателя и, с другой стороны,
освобождение их от долгов наследодателя? Конечно, нет. Наследники могут и
должны отвечать по долгам наследодателя-заемщика в пределах стоимости принятого
по наследству имущества.
В-четвертых, признавая обязательства по кредиту бесспорно
прекратившими в связи со смертью должника, мы вынуждены будем признать
автоматически прекратившими все меры обеспечения по кредиту (гарантии,
поручительства, залоги). Это означает невозможность погашения долга даже по
обеспеченным кредитам.
Все сказанное подводит к тому, что следовало бы поостеречься от
однозначного признания обязательства по возврату банковского кредита
прекращенным вследствие смерти заемщика. На мой взгляд, в Проекте нужно указать
судам на необходимость исследования вопросов того, насколько обязательство
умершего имело неразрывный характер с его личностью, в чьем интересе брался
кредит, за чей счет погашался при жизни заемщика, имеются ли наследники и
приняли ли они в установленном порядке наследство. Только с учетом этих
обстоятельств можно сделать вывод о дальнейшей правовой судьбе заемного
обязательства умершего.
8. Помимо вышесказанного, в виде замечаний и пожеланий к Проекту можно
было указать на следующее:
а) Нечетко разрешена в Проекте проблема конкуренции норм статей 321, пункте 3 статьи 720,
пункте 2 статьи 721 ГК, пунктах 3,4 статьи
722 ГК. Речь идет об основаниях досрочного возврата
банковского займа. Так, норма пункта
1 статьи 321 ГК допускает досрочное исполнение
обеспеченного залогом обязательства по требованию залогодержателя лишь в
определенных случаях (нарушение правил о замене предмета залога, утрата
предмета залога и др.). Указанная норма носит императивный характер. В то же
время другие статьи главы «Заем» ГК устанавливают иные основания для досрочного
исполнения обязательств (но уже без привязки к залогу).
Вследствие конкуренции норм ГК судебная практика в этом важном вопросе
противоречива; проблема требует однозначного разрешения Верховным Судом.
б) В Проекте отсутствует указание судам на применение нормы пункта 3 статьи 366,
согласно которой по денежному обязательству должник не обязан платить
вознаграждение за время просрочки кредитора. К примеру, отказ кредитора принять
надлежащее исполнение является просрочкой кредитора; заемщик не обязан платить
проценты по кредиту с этого момента, и суды должны уменьшать размер долга за
данный период.
в) Не нашли отражения в Проекте также насущные вопросы судебной
практики, связанные с капитализацией (суммированием) сумм процентов и неустойки
к сумме основного долга, взиманием банками комиссий по договорам банковского
займа, взысканием задолженности по кредитам с созаемщиков (институт созаемщиков
требует, на мой взгляд, внимательного изучения) и др.
г) не нашло своего отражения в Проекте обобщение судебной практики по
искам самих заемщиков, залогодателей и иных третьих лиц к банкам по спорам,
вытекающими из договоров банковского займа (например, по оспариванию договоров
банковского займа, мер обеспечения, действий банков в ходе исполнения договоров
и т.п.).
Подводя итог, нельзя не отметить нацеленность Проекта на защиту
интересов заемщиков (хотя в этом смысле Проект требует доработки отдельных его
положений). Развитие судебной практики должно, на мой взгляд, следовать
тенденции законодательства в сторону защиты интересов заемщиков как слабой
стороны договора банковского займа. Вопрос в том, удастся ли ее направить в
этом направлении.
[i] Автор
статьи руководствуется редакцией документа, опубликованного на сайте
Республиканской коллегии адвокатов
Источник