Займа с самозакладом закупничество это

Обзор литературных мнений. Вопрос о закупах является одним из труднейших вопросов истории сельского населения в древнейшей Руси. Трудность его обусловливается тем, что почти единственным источником для изучения положения закупов служит несколько статей Русской Правды. Но этот памятник не дает исчерпывающего систематического определения института закупничества, а решает лишь отдельные вопросы, которые ставились судебной практикой и жизнью; поэтому её статьи носят казуистический характер. Повидимому, эти статьи очень рано сделались непонятными переписчикам, делавшим попытки несколько осмыслить их, вследствие чего появилось множество схолий и вариантов. Варианты нарастали при дальнейшей переписке и постепенно смысл статей делался непонятен даже и глубоким исследователям.

Других данных о древнерусских закупах мы почти не имеем. Не упоминают о закупах ни летописи, ни канонические памятники. Правда, о закупах достаточно говорится в памятниках западнорусского права более позднего периода — XIV—XVI вв., но в исторической литературе справедливо ставится вопрос: можно ли считать тождественным закупничество X—XII вв., институт эпохи становления феодализма с закупничеством XIV—XVI вв., институтом эпохи развитого феодализма? Тождественный по своему названию институт может резко измениться за два-три века. В частности, кабала XV в., в особенности рязанская кабала, не тождественна с кабалой конца XVII в. в Московском государстве.

Неудивительно, что вопрос о закупах до сего времени не был решен. Даже тогда, когда к тому или иному мнению присоединялось большинство исследователей, появлялась работа, которая заставляла пересматривать вопрос или вносить в его решение те или иные частные поправки.
Вопрос о происхождении закупов и, следовательно, сущности закупничества является основным, и как раз по нему было высказано очень много весьма разнообразных мнений. Наиболее значительная группа исследователей — Карамзин 284Г Мейер285, Ясин- ский Яковкин286 и целый ряд авторов учебников и общих обзоров считают, что в основе закупничества лежит договор займа, обеспеченный закладом личности должника, т. е. заем, соединенный с самозакладом.

Другая группа исследователей, из которых наиболее видные Рейц287 и Сергеевич288, считают закупав наемными рабочими.

Третья группа стремится примирить оба предыдущих взгляда; наиболее видный ее представитель, Чичерин289, считает, что закупничество было родом личного най(ма, с присоединением к нему заемного обязательства. Модификацией этого мнения является взгляд Ключевского 290> по которому закупы — сельские рабочие, селившиеся на землях ‘частных собственников и зависимые от хозяе©.

Четвертое мнение выражено Беляевым 291, по которому закупы — крестьяне, живущие на чужих землях с обязанностью платить за землю работой. Модификацию этого мнения представляем взгляд Аргунова, KOTqpbifi, решительно критикуя теорию самозаклада, отказался высказать свое мнение о сущности закупничества, но, тем не менее, это сделал: закуп, по Аргунову292, — крестьянин, плативший натуральную дань (купу), издольщину, своему господину.

Имеются , исследователи, которые стремятся примирить взгляды первой группы и последней. Одним из них является Б. Д. Греков 293„ который (в более ранних своих работах), признавая, что в основе закупничества лежит долговое обязательство, считает, однако, что закупы платят господину купу — ренту.

Юридическая природа закупничества.

Приступая к просмотру всех этих мнений о происхождении и сущности закупничества, нам прежде всего нужно выяснить, откуда происходит название института закупов. И нам думается, что Русская Правда дает достаточный материал для решения этого предварительного ©опроса. Именно в двух её статьях упоминается то, что лежит в основе закупничества,— купа. В этом вопросе сходятся как будто все исследователи; все признают, что закуп происходит от слова «купа», что купа делает человека закупом. В зависимости от того, как исследователи понимают термин «купа», они обычно решают вопрос о происхождении и сущности закупшгчества, и это, как нам кажется, совершенно правильно.

Итак, что же собой представляет купа? По мнению большинства исследователей, это взятая от господина сумма — долг. По мнению других, купа — взятая вперед заработная плата. По мнению третьих, іне закуп берет купу от господина, а, наоборот, господин берет купу от закупа, причем здесь два варианта этого мнения: по одному (Аргунова) купа — «натуральная дань», издольщина, платимая закупом господину, а по другому (Б. Д. Грекова — в более ранних его работах) купа—феодальная рента.

Обратимся к рассмотрению последнего взгляда. Поскольку Б. Д. Греков вскоре отказался от него, перейдем прямо к мнению Аргунова.

Аргунов приводит разные соображения в пользу своего мнения, что закуп давал господину купу и что купа — это натуральная дань господину от закупа. Вместе с тем он делает предположение, что слово «купа» читается в большинстве списков «копа». А копа — это мера денег и продуктов.

Но разбор его взглядоїв позволяет нам установить, что Аргунов при анализе слова «купа» обошел упоминание о ней в статье Русской Правды, в которой купа не может быть понимаема как натуральная дань, как издольщина, взимавшаяся господином от закупа. Как раз в этой статье исчерпывающим образом говорится, что купа принадлежала закупу, купа—не господина, а закупа:

«Аже господин переобидить закупа, а увидить купу его или отарицю, то то ему все воротити» (53 (59) Тр.).

Аргунов, прекрасно понимая, что эта статья кладет предел его попыткам истолковать купу как натуральную дань, платимую закупом господину, так как ясно, что господин не будет вредить своей же дани, совершенно умолчал об этом, исключительно важном для выяснения вопроса о купе, месте Русской Правды. Действительно, имеется один список, где о купе не упоминается, именно список Синодальный, где текст статьи читается: «Аже господин переобидить закоупа, а ауведить враждоу его или отарицю», но Аргунов, зная, что все остальные списки говорят о повреждении копы или цены, не пытался доказать, что текст статьи, по Синодальному списку, отражает первоначальный текст. Он просто обошел молчанием факт вторичного упоминания о купе, которое решительно парализует все его предположения о том, как купа платится закупом господину.

Наконец, толкование П. А. Аргунова нельзя принять и потому, что понимание под купой феодальной ренты—оброка—ведет за собой признание всех закупов ролейными, что совершенно неправильно. А тогда возникает вопрос, какую купу—«оброк»—мог платить ремесленник-закуп своему кредитору.

Перейдем теперь к разбору второго мнения, что купа—это заработная плата, выдававшаяся господином закупу вперед. Этот 434 взгляд, наиболее полно выраженный Сергеевичем, опирается на одно место из статьи Русской Правды, где закуп называется наймитом во многих списках.

Однако надо иметь в виду, что в 26 списках говорится не о наймите, а о закупе.

Значит, необходимо доказать, что упоминание о наймите действительно находилось в первоначальном тексте.. Следовательно, доводы Сергеевича еще не являются исчерпывающими, если они опираются только на факт упоминания о наймите в большинстве списков. Статистический метод можно применять при восстановлении списков с большой осторожностью. Но, предположим, Сергеевич прав, что наймит действительно был упомянут в первоначальном тексте, и, тем не менее, мы все же не можем присоединиться к его взгляду, что закуп — наемный рабочий, так как в изданном нами памятнике Правосудие митрополичье, который Сергеевичу, повидимому, был неизвестен, имеется статья, где решительно подчеркивается; различие между закупом и наймитом.

«А се стоит в суде челядин-наймит, не по-хочет быти, а осподарь, несть ему вины, но дати ему вдвое задаток; а побежит от ос- подаря, выдати его осподарю в полницу. Аще ли убьет осподарь челядина полного, несть ему душегубьства, но вина есть емоу от бога. А закупного ли наймита — то есть душегоубство»294.

Нетрудно видеть, что эти данные исчерпывающим образом доказывают различие между закупом и наймитом: 1) тем, что положение наймита, как оно определяется процитированной статьей, иное, нежели закупа; наймит—свободный человек, который легко может расторгнуть договор путем уплаты двойного задатка; если же задатка он не получил, то может без дальнейших разговоров уйти от хозяина. Дух и смысл статей Русской Правды о закупах говорят о несравненно большей зависимости закупов, о большей связанности их обязательствами перед господином; 2) тем, что зависимость наймитов определялась получением задатка, а зависимость закупов—купы; 3) тем, что закуп и наймит противополагаются в статье («А закупного ли наймита»). Было бы странно толковать эту статью, исходя из предположения, что слово «наймита» является определением или объяснением слова «закупного». Институт закупничества и найма был всем известен, и пояснять, кто такие закупы, не было никакого смысла.

Итак, мнение Сергеевича, что купа есть заработная плата, даваемая вперед закупу от господина и что, следовательно, закуп — наемный рабочий, не может быть принято и, следовательно, не может быть принято и мнение Чичерина. Нам думается, что если отвергнуть толкование Аргунова, что купа есть натуральная дань, Рейца и Сергеевича, что купа есть заработная плата, ‘то остается единственно возможным мнение большинства историков, что в ос- нове купы лежит долговое обязательство, что закуп делается закупом в целях обеспечения и погашения этого обязательства.

Понимание купы как отношения, в основе которого лежит долговое обязательство, позволяет нам раскрыть смысл всех статей Русской Правды о закупах без особых затруднений и противоречий. В частности, вторая статья, которая непосредственно го-ворит о купе: «Аже господин переобидить закупа, а увидить (увередит) купу его или отарицю, то то ему все воротити, а за обиду платити ему 60 куп» (53 (59) Тр.), очень хорошо может быть понята именно при этом значении купы. Вполне возможны случаи, когда господин, выдавший купу, может ее «увередить» путем насильственного отобрания переданных денег или отобрания имущества, находившегося в распоряжении закупа. Но особенно удачно при этом значении купы можно понять смысл других статей о закупах. В частности, в первых статьях о закупах: «Аже закуп бежить от господы, то обель; идеть ли искать кун, а явлено ходить, или ко князю или к судиям бежить обиды деля своего господина, то про то не ро- бять его, но дати ему правду» (50 (56) Тр.), делается понятной фраза: «идеть ли искать кун». Конечно, чтобы погасить свое долговое обязательство, закуп нуждался в кунах — деньгах. Очевидно, стала слагаться практика превращать закупа в полного холопа в случае его ухода за поисками денег, и законодательство эту практику отвергло.

В следующей статье: «Паки ли приметь на немь кун, то опять ему воротити куны, что будеть принял, за обиду платити ему 3 гривны продажи» (53 (60) Тр.), выражение «паки ли приметь (господин) на немь кун» может быть понято только тогда, когда мы учтем, что господин мог, пользуясь зависимым положением закупа, вынудить от него вторичное погашение долгового обязательства. По этой статье, господин должен вернуть закупу ВЗЯТУЮ сумму. Толкование данной статьи имеет решающее значение при решении вопроса о купе.

Наконец, при указанном понимании купы раскрывается смысл статьи (53 (61) Тр.).

«Продасть ли господин закупа обель, то наимиту (закупу), свобода во всех кунах, а господину за обиду платити 12 гривен продаже». В случае продажи господином закупа в полное холопство закуп освобождается от долгового обязательства, и, кроме того, господин должен уплатить 12 гривен продажи.

Итак, анализ как статей, непосредственно говорящих о купе, так и всего комплекса законодательства о закупах приводит нас к убеждению, что в основе купы и, следовательно, закупничества лежит долговое обязательство, для обеспечения погашения коего закуп должен был находиться в особых отношениях зависимости от своего господина и работать в его хозяйстве.

Совокупность условий и предпосылок установления закупничества в литературе обычно называется «самозакладом», но это понятие далеко не адэкватно действительной сущности данного , 436

института; он гораздо сложнее и многограннее, нежели те отношения, которые ассоциируются с этим словом.

Возникает вопрос: когда и при каких условиях появляется долговое обязательство, которое может лежать в основе з^купни- чества? Нам думается, оно может явиться: 1) при займе, 2) при получении вперед заработной платы, 3) при отдаче отцом своего сына в кабалу за долг, 4) как условие отпуска на волю полного холопа, 5) при неуплате вознаграждения за правонарушения, 6) при неуплате ранее сделанного долга, когда кредитор имеет право продать должника в полное холопство. Мейером высказывалось мнение, что закупничество может возникнуть и «по займам безденежным».

Однако, несмотря на разнообразие условий, при которых закупничество может возникнуть, оснрвным и типическим источником этого института, по нашему мнению, был заем и в меньшей степени наем. Однако и с точки зрения права и с точки зрения житейской практики невозможно различить, после того как закупничество уже оформилось, с кем мы имеем дело — с рабочим или должником. Ведь закупничество ведет к одним и тем же последствиям — к одинаковой зависимости и одинаковой эксплоатации.

Объяснить, почему закуп был назван наймитом можно и тем, что закуп был наймитом, только не в смысле тождества наймита с закупом, а в понимании найма как повода для установления закушшчества.

Возникает еще вопрос: всякое ли долговое обязательство происходило по нормам закупничества? И здесь мы, не задумываясь, должны дать отрицательный ответ. Все предыдущие статьи говорят нам, что долговые обязательства сами по себе закупничества не вызывают. За взятые деньги платили проценты, резы— и только. В случае взимания больших процентов (третий раз) долг совсем погашался.

Все статьи Русской Правды о торговой несостоятельности исчерпывающим образом говорят о том, что купцы, обремененные долгами, сохраняли свою свободу и хозяйственную самостоятельность, пока кредиторы не предъявляли исков о взыскании долга.

Но, быть может, купеческие кредитные операции регулируются иначе, чем долговые обязательства других групп населения, как это думает Гетц. И опять у нас имеется статья Русской Правды, которая, полагаем, исчерпывающим образом доказывает, что долговые обязательства даже малоимущего населения сами по себе также не вели к закупничеству: «А в дачь (даче) не холоп, ни по хлебе работать, ни по придатъце» (100 (111) Тр.).
Как видим, долговое обязательство может возникнуть вследствие ссуды деньгами или хлебом. «Вдачь», как обычно стали называть в литературе задолжавших людей, может или отработать свой долг в течение года или его возвратить. «Но оже не доходять года, то ворочати ему милость; отходить ли, то не виноват есть».

Сергеевич признавая закупа наймитом, считает, однако, что эта статья говорит о закупах. Пресняков 295 также, правда, с некоторым колебанием, относит статью к закупам. И. И. Яковкин, однако, так же как и Аргунов 296, возражает против отнесения этой статьи к закупам. Яковкин297 считает,, что «вдачь» — это наймит, а не закуп.

Но достаточно вчитаться в статью, чтобы понять, что она говорит вовсе не о наймитах, а о людях, задолжавших вследствие ссуды хлебо-м или деньгами. Они могли совершенно не работать у своего кредитора. Об отработке долга говорится только в случае невозможности для них погасить долговое обязательство. Поскольку в статье говорится о «милости», то это должно указывать на неформальный договор займа. Да и смысл всей этой статьи решительно отличается от духа и смысла всего законодательства о закупах.

Аргунов правильно, кроме того, отмечает, что эта статья не может относиться к закупам, с одной стороны, потому, что она вообще не содержит упоминания о закупах, и, с другой — потому, что она стоит особняком и отделена от статей о закупах массой разнообразного материала.

Итак, данная статья позволяет нам установить, что долговое обязательство, хотя бы и малоимущего, некредитоспособного населения, само по себе еще не ведет298 непосредственно к закупничеству.

Что же в конце концов превращает долговое обязательство в «купу», а человека в закупа?

Мы совершенно убеждены в том, что долговое обязательство превращается в купу при определенных формальных моментах. Оно должно было быть оформлено, вероятно, путем объявления властям, при послухах, или фиксироваться в письменных документах. Возможны при этом были и особые церемонии. Только при этих формальных условиях простой должник мог быть превращен в закупа.
Соответственно с этим должен быть решен вопрос о видах закупов. Поскольку закупами при определенных формальных условиях могли стать разные элементы (и обанкротившиеся купцы, и ремесленники, и крестьяне), постольку закупы могли эксплоати- роваться по-разному. Купцы-закупы могли быть использованы в торговле господина или в других отраслях его хозяйства, ремесленники также по своей специальности, а крестьяне, которые как раз и составляли основную массу закупов, были «ролейными» закупами, которые работали на роле, на пашне.

Подведем итоги наших наблюдений по вопросу о происхождении и сущности закуіпничества. Люди становятся закупами при определенных формальных условиях, причем долговое обязательство, лежащее в основе .купы, может возникнуть по разным основаниям (заем, наем, условие при отпуске холопа на свободу и т. д.). За- купничество не может быть разложено на составные части, как это делается в литературе (заем, соединенный с самозакладом, «наем», соединенный с самозакладо-м, и т. д.). Закупничество— это особый институт, отношение sui generis, к которому нельзя подходить с категориями римского или буржуазного гражданского права.

Что касается экономического положения закупов, форм эксплоатации и формы зависимости, то эти вопросы были нами ранее разрешены на основе общего нашего представления о сущности закупничества и на основе толкования статей Русской Правды (стр. 272).

Еще по теме § 4. Закупничество:

1. § 1. Общая характеристика
2. § 1. Развитие крупного феодального землевладения
3. § 5. Договор поклажи
4. ПОЯСНИТЕЛЬНЫЙ СЛОВАРЬ
5. ЛИТЕРATУРА
6. РАЗВИТИЕ ФЕОДАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ
7. 4.8. Характеристика империи Рюриковичей
8. Становление цивилизации в Русских землях (XI — XV вв.)
9. 6.2. Становление цивилизации в Русских землях (XI – XV вв.)
10. Н. И. Николаева НЕКОТОРЫЕ ИТОГИ АНТИАМЕРИКАНСКОЙ КАМПАНИИ В СССР В КОНЦЕ 40 — НАЧАЛЕ 50-Х ГОДОВ